Выкладываю конец главы. Чего уж тут тянуть. Только не бейте  ПО голове: это мое слабое место!!! 

Глава IX
(окончание)

Оставивший службу в полиции и открывший частное сыскное агентство сорокапятилетний криминалист Поль Дюран не являлся завсегдатаем гостиной мэтра Нортуа, но по роду занятий имел довольно тесное знакомство со всеми друзьями Мишеля, в том числе и с Шарлем Арвилем. Поэтому Жюли не сомневалась, что Дюран, чья репутация высококлассного эксперта-почерковеда была широко известна в определенных кругах, не откажет ей в небольшой услуге.
– Образцов не мало, но большинство из них слишком короткие, чтобы составить портрет писавшего, – бегло взглянув на предоставленные Жюли для исследования материалы, покачал головой эксперт.
– Психологический портрет в данном случае для меня не главное, – заверила не слишком доверяющая в этом вопросе методам графологов Жюли. – Гораздо больше меня интересует идентификация почерка – все ли письма написаны одним лицом – и приблизительная датировка документов.
– Это я смогу вам сказать.
Худой, жилистый с проницательными серыми глазами и высоким лбом мыслителя криминалист производил впечатление человека уверенного и компетентного, что вполне соответствовало истинному положению вещей и обеспечивало успех и развитие его агентству. У Дюрана работали еще три сыщика, а также имелась экспертная лаборатория.
– Тогда я не стану занимать ваше время, господин Дюран.
Жюли поднялась со стула – обстановка в кабинете главы сыскного агентства не отличалась особой заботой о комфорте, скорее ее можно было назвать спартанской: простой письменный стол с керосиновой лампой под скромным светло-зеленым абажуром, три жестких стула, стеллажи из неполированного дерева, на которых располагалась обширная картотека детектива, плотные темно-серые шторы на окнах.
Криминалист проводил даму до дверей кабинета:
– Мадам Арвиль, жду вас завтра в три.

Выводы эксперта оказались не слишком удивительными – они подтверждали большинство догадок Жюли, но весьма любопытными. Как видно, изучение принесенных мадам Арвиль писем доставило эксперту чисто профессиональное удовольствие, о чем свидетельствовал блеск глаз и энтузиазм, с которым криминалист поведал ей о результатах исследования.
– Вы не ошиблись, мадам: образцы с седьмого по десятый написаны другим человеком. Причем седьмой и восьмой представляют собой почти идеальную подделку. Такое не часто увидишь. Особенности написания воспроизведены настолько точно, что бесполезно искать несоответствующие оригиналу элементы в графике. Соблюдены не только специфика начертания букв, но и размер, способы их соединения и наклон, расстояния между буквами, словами и строками, медленная скорость письма и даже характерное съезжание концов строк вниз. Можно сказать, что подделка – настоящее произведение искусства. Но сила нажима заметно меньше. Автор ранних записок как будто боится пера и бумаги и чрезмерно давит на них. Еще имитатора выдают две детали: во-первых, он оставляет более широкие поля как сверху, так и по сторонам текста, а, во-вторых, это, безусловно, высокообразованный и грамотный человек, допускать ошибки для него мучение.
В тоне Дюрана слышалось непритворное уважение к таланту неизвестного фальсификатора писем, в конце фразы он даже сочувственно улыбнулся.
– А пятый и шестой образцы? Там та же манера изложения, именно свойственная человеку образованному, – заинтересованно спросила Жюли.
– Ответ на эту загадку лежит в области предположений. Ошибки в тех письмах, я бы сказал, «натуральные». Возможно, автор – и это слово придется заключить в кавычки – писал под диктовку фальсификатора (опять в кавычках), либо переписывал текст с образца. Что же касается двух последних посланий, наш автор-фальсификатор очень спешил и, вероятно, был чем-то расстроен или озабочен. Поля становятся еще шире, что характерно для манеры написания людей, имеющих склонность к изящному. Немного увеличивается размер букв и расстояние между строками, строчки прямые, вниз не съезжают, наклон букв несколько выпрямляется, скорость письма высокая. И орфография безупречная! Откровенно говоря, мне еще не попадалось такого интересного случая. В чем состояли мотивы фальсификатора: какую выгоду можно извлечь, составляя за кого-то расписание занятий или инструкцию по дыхательной гимнастике?   
– Мне кажется, этот человек пытался совершать чудеса, или создать видимость свершившегося чуда, – задумчиво ответила Жюли.
– Мистификатор? – чуть приподнял правую бровь криминалист.
– Волшебник, – улыбнулась Жюли. – Что вы скажете о датировке писем, господин Дюран?
– Образцам номер 1-2-3 около четверти века: от двадцати двух до двадцати пяти лет. На этой программе, – Дюран показал Жюли образец под номером 2, – сохранилась дата – 12 октября 1855 года. Кроме того, ряд проведенных мной химических тестов чернил подтверждает вывод. Далее. Все письма в конвертах написаны не ранее 1875 года: используемый сорт бумаги поступил в продажу в апреле 75-го. Последнее письмо я отношу к концу 1877 – началу 1878 года. Сложнее всего точно определить датировку образца номер 4…
– Письмо с угрозой? – живо откликнулась мадам Арвиль.
– Да. Мне не удалось выяснить происхождение, если так можно сказать, листа. Бумага по качеству соответствует образцам 50-х годов, для более точного определения нужно время и дополнительные исследования. А красные чернила… как вам объяснить… обманчивы. Они дольше сохраняют интенсивность цвета. По некоторым дополнительным признакам я датирую его в интервале между 58-м и 60-м годами. У вас есть еще какие-то вопросы, мадам Арвиль?
– Пожалуй, нет. Благодарю вас, господин Дюран. Сколько я вам должна за исследование и консультацию?
– Помилуйте, о деньгах не может быть и речи. Рад был помочь вам, а заодно познакомиться, пусть и заочно, с удивительной личностью вашего волшебника.

*     *     *

Чем дальше Жюли продвигалась в своем «частном расследовании», тем больше ей казалось, что она забрела в какие-то непроходимые и загадочные джунгли невероятных событий, совпадений и повторяющихся ситуаций. Кого грозился убить двадцать лет тому назад Дух Оперы? Наверное, не Жозефа Буке, рассказывающего о нем всем желающим и нежелающим послушать страшные истории. К тому же, Буке, возможно, еще и не работал в то время в театре. Первое письмо в конверте начиналось с извинений перед Франсуазой, и, если сопоставить все это с датой появления на свет Мэг Жири, можно было прийти к вполне определенным выводам.

Отредактировано Тали (2007-05-26 08:19:39)

Nadya
Выложила!

Как попал - это не вопрос: он же ее строил. В тексте Луи Лебер упоминался как один из бывших помщников Гарнье.
Вопрос: почему он там застрял? 

Что ты совсем во времени запуталась! 
Вам хоть хронологию жизни и творчества вывешивай 
Эрик (Луи Лебер - имя подлинное по документам) принимал участие в до-стройке Оперы с конца 1871 года до ее завершения в 1875 году. А уехал (в Швейцарию) он после пожара весной 1878 года. 
Жюли-то его давно не видела, но описание Кристины на мысли навело.

Ох, и мысли у вас, девушка!!! 

Romantic Angel
Ааааа... что-то я уже подзабыла что там к чему.