Lilly
Порой проявления жизни бьют по тому, кому они дороги...

Несет и куда-то заносит... Ох!  blush2.gif

Глава V
(начало)

– Я бы сказал, немного мрачновато. Но если тебе так нравится… черное с золотом – неплохое сочетание. Строго и благородно. Только зачем здесь гроб, Дени?
Лебер с любопытством осматривал преображенное жилище Духа Оперы, за время его отсутствия оно неузнаваемо изменилось. Стоило Дени успокоиться – возвращение Эрика привело его в состояние почти эйфорического восторга – как он тут же потащил покровителя показывать ему свое логово. Глядя на Дени и его новый затянутый по стенам черным шелком «дом», Эрик начинал чувствовать, что с ним самим происходит что-то странное. 
Выражение счастья на лице, напоминающем персонажи с картин Иеронима Босха, эта гипертрофированная детская радость... В какой-то момент Эрик испугался, что Дени  бросится целовать ему руки. Принимать неуемную благодарность всего лишь за то, что не обманул ожидания несчастного одинокого человека, было как-то неправильно.
Лебер начал понимать (не разумом, а внутренним ощущением), с каким чувством на него самого должны смотреть нормальные люди: кто-то почти не скрывает ужас, а кто-то изо всех сил старается не показать неизбежно возникающего отвращения и испытывает мучительный приступ вины. Как он – перед Дени. За первоначальную реакцию или за то, что природа или судьба оказались несправедливы к другому. Удивительно, но именно что-то подобное чувствуют совестливые и добросердечные люди.
И, если быть объективным, они не виноваты в том, что их устоявшееся восприятие прекрасного и безобразного вызывает реакцию прежде, нежели разум и воспитание успевают эту реакцию откорректировать. Но если для него все может измениться, то для Дени… Здесь нужен не хирург со скальпелем, а сказочная фея с волшебной палочкой – исправлять не столько лицо, сколько душу.
Все эти позолоченные вазы, формой напоминающие траурные урны, водруженный на покрытый золотой парчой большой стол с мощными резными ножками в виде когтистых лап (видимо, драконьих) гроб и развешанные по всем углам веревки с петлями наводили на печальные мысли. Из каких источников черпал Дени свои представления о потустороннем мире, смерти и всем, что с ними связано, Лебер точно не знал, но становилось ясно – призрачное существование давно стало его сутью. Это не игра в Призрака, которую в силу сложившихся обстоятельств и артистичности натуры ведет Эрик, создавая свой собственный театр, комически-мистическую пьесу с обманщиком и переодеваниями. Однажды так или иначе его игра закончится, как заканчиваются все представления и театральные постановки. Жизнь Дени – жизнь Привидения, а не человека, если возможно такое себе представить. 
– Гроб – это самое главное! – с гордостью заявил Дени. – Я в нем сплю как настоящий Призрак.
– Не уверен, что призраки спят в гробах, – с ноткой сомнения сказал Эрик. – Может быть, кровать была бы все же удобнее?
– Мне удобно. Вот посмотри, какой он мягкий внутри. У меня даже подушка есть.
Внутренняя обивка гроба – снаружи он был черным – оказалось алой. В гробу, надо сказать, достаточно просторном действительно обнаружились подушка и тонкое шелковое одеяло того же цвета свежей артериальной крови.
– Гм… у тебя яркое воображение, Дени. Оригинальный получился интерьер. Ты доволен своей работой?
Новшества в жилище Духа Оперы вызывали легкий озноб в районе позвоночника, но хозяин ждал похвалы, и Эрик не мог отказать ему в этом.
– Да, – серьезно кивнул Дени. – Настоящий дом. Я всегда хотел его иметь.

*     *     *

Театральный сезон закончился, но Эдмон Лефевр не успел вздохнуть с облегчением, как получил новое письмо от Призрака Оперы. В нем неугомонное приведение советовало срочно предпринять некоторые ремонтные работы в здании, поскольку такая грандиозная постройка нуждается в постоянной заботе, и кое-что перепланировать и переделать – улучшить систему отопления и т.п. Призрак даже посоветовал архитектора, к которому следует обратиться. Ощущать давление загадочного существа было не слишком приятно, однако, справедливости ради, директор готов был признать, что двадцать тысяч франков негласный руководитель театра получает не зря. Советы консультанта совсем не походили на бред сумасшедшего, напротив, за полгода призрачного вмешательства в дела Оперы Эдмон не только имел возможность убедиться в их ценности, но и привык на них полагаться.
Действительно затевать какие-либо переделки следовало сейчас, когда большая часть исполнительского состава ненадолго разъехалась – кто к родственникам, а кто на отдых. Склочная примадонна Карлотта с вечно следующим за ней по пятам тенором Вальдо Пьянджи отправились греться в родную Пизу или куда-то еще под щедрое солнце Италии. И даже мадам Жири снисходительно освободила директора от своего царственного присутствия: забрав дочь и ее подругу-сироту, руководительница балетной труппы отбыла на месяц в Бретань.
Начало лета выдалось жарким, в настежь распахнутые окна врывался шум площади, но отнюдь не прохлада. Лефевр в очередной раз вытер лицо платком и налил себе стакан воды.
В дверь кабинета постучали, вошел Дешан:
– Господин директор…
Лефевр удивленно посмотрел на секретаря: голос, да и выражение лица у того были, мягко говоря, странными.
– Господин директор, к вам архитектор Лебер.
«Слава богу, не Призрак Оперы! – подумал Эдмон. – Что это у секретаря такое лицо, словно он привидение увидел?»
– Так просите же его в кабинет, Дешан. Я как раз его жду. Что с вами?
– Нет, ничего, месье Лефевр. Сейчас я приглашу его.
Через минуту Эдмон понял, что так поразило беднягу Дешана. Достаточно известный, согласно наведенным Лефевром справкам, архитектор, бравшийся далеко не за каждую подвернувшуюся под руку работу и назначавший встречи с новыми клиентами через солидную адвокатскую контору, оказался высоким мужчиной лет тридцати-тридцати двух с наполовину обезображенным лицом. Впрочем, Лефевр несколько раз видел его – забыть или не узнать человека с такой внешностью достаточно сложно – в Опере, в дорогих ресторанах, на выставке гравюр Мериона, в салонах современной живописи. Поэтому директор сумел избежать замешательства и вежливо приветствовал гостя:
– Благодарю вас, что согласились прийти сюда, месье Лебер. Я слышал, вы очень занятой человек. Прошу вас, располагайтесь. 
Лефевр жестом пригласил архитектора сесть.
– Рад с вами познакомиться, месье Лефевр. Я тоже много слышал о вас. Что-то случилось в здании?
Гость занял предложенное директором кресло. Держался он непринужденно, спокойно и уверенно, в его манерах было нечто неуловимо располагающее, так что буквально через несколько минут общения собеседник переставал обращать внимание на изуродованное лицо. Всегда нелегко говорить с человеком, весь вид которого свидетельствует о том, насколько болезненно он реагирует на каждый взгляд. Это умение – не проявлять озабоченности своей внешностью – когда-то далось Эрику не без труда, но в отношении деловых контактов приносило превосходные результаты.
– Видите ли, в плотине обнаружена небольшая протечка и еще хотелось бы кое-что улучшить. Сигару? – любезно предложил хозяин кабинета.
– Нет, благодарю, – отказался архитектор.
– Вот этот отчет оставил уволившийся служащий. Вы не могли бы взглянуть?
Директор подал Леберу лист писчей бумаги с чертежами и текстом. Этот «отчет уволившегося служащего» Лефевр получил от Призрака.
– Да, конечно.
Луи Лебер взял лист и, казалось, углубился в изучение чертежей и пояснений к ним. На самом деле Эрик прилагал невероятные усилия к тому, чтобы не рассмеяться. Разумеется, он предполагал всю ситуацию заранее, но не думал, что ему станет так смешно читать свои собственные написанные почерком Дени каракули. Наконец, он справился с приступом веселья и поднял глаза на Лефевра.
– И вы хотите заключить со мной контракт для выполнения этих переделок?
– Я понимаю, это не очень серьезное предложение для вас. Но вы же строили Оперу вместе с Шарлем Гарнье.
– Да, строил. Все это не займет много времени, и если мы договоримся о гонораре, я, пожалуй, соглашусь. Отчет составлен достаточно грамотно, с технической точки зрения, правда, почерк у вашего бывшего служащего… как у ученика младшего гимназического класса.   

*     *     *

Отредактировано Тали (2007-06-18 17:15:11)

marina
:thank_you:
У Дени точно фантазия мрачноватая, а для Эрика гроб был бы явным перебором. Да, за них страшно. Эрику уже и самому временами страшно становится от выходок его подопечного.

Как нельзя более. Трудно сказать, что бы повернулось в голове у Дени... Но Эрик-то вернулся. Так что "поворот" временно откладывается.
Эрик затеял кое-где подправить акустику, пока артистическая братия отдыхает    Дал бы он плотине протечь... Представляешь, как ему смешно?

marina
Вот уж истинная правда! (о мужчинах) 

Прикрытие обеспечивает своей подозрительной деятельности. Стройка - дело шумное. А под шумок... 

marina

marina
Ты имеешь в виду Эрика и Дени или ПО и архитектора Лебера?

marina
Потому что в "дурении головы" бедняги Лефевра Дени принимает минимальное участие. Эта игра не его уровня на данном этапе.

Да, и это будет достаточно важный момент.
Так что вдвоем они будут сводить с ума уже других людей и... друг друга.

Ну, Эрик-то ему добра желает и, между прочим, честно отрабатывает жалование... Дени. 

marina
Люди не всегда понимают, что им желают добра. 

marina
Напиши, конечно!    Отличная идея!  dance2.gif
Твои мысли и вопросы на самом деле помогают мне четче понять моих героев и то, что я хочу с ними, в конце концов, сотворить.