Пока плавно уносит по течению, новые материалы понадобятся позже...

Глава VII
(начало)

Четкость, с какой Луи Лебер организовал поиски пропавшей мадемуазель де Лепранс, могла удивить людей, знавших его только как композитора: бытует мнение, что творческие личности в жизни отличаются рассеянностью и непрактичностью. Однако архитектор и руководитель крупной строительной компании умел использовать время и человеческие ресурсы наиболее рациональным образом. Эрик разделил пятнадцать добровольцев на три группы и быстро набросал два плана – каждый содержал чертежи четырех подвальных этажей, – один он отдал Ксавье де Ронделю, а другой – Жоржу Риньону. Третью группу месье Лебер повел сам. Эрик надеялся, что глубже четвертого подземного уровня девушка все же не спустится. «Вооружившись» фонарями, веревками, брезентовыми полотнищами и инструкциями архитектора поисковые отряды отправились в подвалы Гранд Опера.
Инциденту постарались не придавать широкой огласки, и большинство присутствовавших на банкете гостей оставались в полнейшем неведении относительно происшествия. Поскольку графиня де Рондель ужасно нервничала, мадам де Шаньи попросила месье Андрэ предоставить в их распоряжение какую-нибудь гримуборную, где они могли бы дождаться результатов экспедиции, не привлекая своим взволнованным видом внимания присутствующих.   
– Благодарю вас, господин директор.
– Всегда к вашим услугам, виконтесса. Мы только что приготовили эту комнату для сеньоры Малиано, она должна прибыть из Милана на следующей неделе. Здесь все совершенно новое. Надеюсь, вашим сиятельствам будет удобно. Что я еще могу для вас сделать?
Жиль Андрэ лучился предупредительностью и заботой, но Кристина могла себе представить, как замучили несчастного директора истории с подземельем Оперы. Гримуборная новой итальянской дивы очень напоминала ту, что в свое время дирекция предоставила в распоряжение юной примадонны Кристины Дае: те же зеркала, вазы, кресла, софы и ширмы – дорогие и довольно безвкусные.
– Не будете ли вы так любезны, прислать сюда воды для графини, месье Андрэ? – попросила Кристина.
– Разумеется, мадам де Шаньи.
– И… если увидите виконта, объясните, пожалуйста, моему мужу, что случилось и где меня искать, – добавила она.
За весь вечер после окончания спектакля Рауль ни разу не попался ей на глаза, что было несколько странно, но не вызвало у Кристины большого беспокойства. С другой стороны, время перевалило далеко за полночь, официальная часть банкета и концерт давно завершились. Приглашенные начали постепенно разъезжаться.
Дверь гримуборной распахнулась без стука, и на пороге возник месье Фирмен. Вид у второго администратора был взволнованный. Его импозантный кок на голове немного растрепался, а на лбу выступили капельки пота:
– Что случилось, господа? Начальник пожарной команды сообщил мне, что в Опере опять появился Призрак и кого-то похитил! С вами все в порядке, мадам де Шаньи?
– Благодарю вас, месье Фирмен, со мной все в полном порядке. И никто никого не похищал, – улыбнулась Кристина.
– О, Боже мой! – застонал Андрэ. – Людям только бы выдумывать страшные истории. Опять начнут ходить эти разговоры.
Жиль побледнел и приложил руку к сердцу:
– Ришар, вы не знаете, Поль Фисо еще здесь?
– Кажется, я его недавно видел, – немного растерянно ответил Фирмен.
– Простите, мадам, – обратился к дамам Андрэ, – нам нужно идти, пока в зале не обратили внимания на отсутствие не только маэстро, но и наше.   

*     *     *

Надо признать, что белое в черный горошек платье, действительно сидело на ней неплохо. Эжени еще покрутилась перед зеркалом и подошла к окну, выходящему на улицу Вожирар. Несмотря на пасмурный день, весна чувствовалась во всем: в стремительной походке одетых в легкие плащи прохожих, в беззаконно пробивающихся между камнями мостовой у края тротуара пучках зеленой травы, в мечущихся под низким потолком преддождевого неба птицах, даже в бодром ржании запряженных в кареты и верховых лошадей.
Мадемуазель де Лепранс вздохнула: месячный домашний арест подходил к концу, но ее заточение продлится до воскресенья, а сегодня был только вторник. Больше всего ей хотелось вырваться из надоевшего дома и вообще из пыльного огромного города, вдохнуть аромат покрывшихся зеленью полей, прикоснуться к крошечным клейким листочкам, нарвать букет ранних цветов. Но, увы, после сумасбродной выходки в Опере Виктория практически не позволяла Эжени покидать даже ее комнату. Нет, ее, конечно, не запирали на ключ и не кормили отдельно, словно заключенную, однако спускаться в гостиную или в музыкальную комнату, когда в доме находились друзья Виктории и Ксавье, запрещалось. Это было тем более досадно, что самыми частыми гостями четы де Рондель в последнее время стали мадам де Шаньи и маэстро Лебер.
Как оказалось, у Кристины был восхитительный голос, но она давно не занималась пением, поэтому виконтесса попросила месье Лебера дать ей несколько уроков. Однако такому невинному намерению препятствовало множество условностей и обстоятельств: посещать дом холостого мужчины в одиночестве мадам де Шаньи, разумеется, не могла, в то же время малопонятное мадемуазель де Лепранс деловое соперничество исключало возникновение дружеских отношений между Луи Лебером и Раулем де Шаньи. Узнав о затруднении, Виктория тут же предложила выход: проводить уроки в доме де Ронделей.  Голос подруги буквально очаровал графиню, а послушать виртуозную игру месье Лебера не отказался бы ни один мало-мальски разбирающийся в музыке человек. Два раза в неделю маэстро и его ученица встречались у друзей и музицировали. Во время занятия Виктория деликатно оставляла их наедине – дыхательные упражнения и распевки не слишком интересное зрелище для посторонних глаз, – зато по окончании она могла с полным правом рассчитывать на маленький домашний концерт самого высокого профессионального уровня. Полчаса истинного эстетического наслаждения. Именно на этих импровизированных концертах Эжени не могла присутствовать! Как жаль, что у нее совершенно нет никаких музыкальных способностей! Даже если бы они были, знаменитый маэстро вряд ли стал бы тратить на нее свое драгоценное время. Достаточно того, что он лично разыскал любопытную искательницу приключений в необъятном подземелье Гранд Опера.
– Просыпайтесь, мадемуазель де Лепранс. Пора возвращаться, скоро утро. Ваша сестра места себе не находит.
Девушка вздрогнула, открыла глаза и несколько секунд испуганно озиралась по сторонам, пока ее недоуменный спросонья взгляд не стал, наконец, осмысленным. Лицо наклонившегося над задремавшей на ступенях одной из бесчисленных лестниц Эжени высокого мужчины во фраке и с фонарем в руках показалось знакомым. Это был сам маэстро Лебер, позади него стояли еще какие-то люди.
Щеки девушки начали полыхать, словно предвещающий жаркий безветренный день багровый закат на исходе лета. Она вспомнила, как, пытаясь выбраться из-под сцены, забрела в какие-то складские помещения, а через них попала в настоящее – таинственное и полное легенд – обиталище Призрака Оперы. Эжени не забыла статьи в газетах, которые в немалом количестве выписывал месье де Лепранс, дабы и в своем деревенском уединении не совсем отстать от жизни. Замки и привидения были одной из самых интересных тем, привлекавших внимание Эжени в книгах или рассказах суеверных деревенских жителей. Никакого Призрака мадемуазель де Лепранс в подвалах Оперы, конечно, не встретила, а попросту заблудилась. Проплутав несколько часов в полумраке, она в изнеможении опустилась на холодные ступени, подтянула к груди и обхватила руками острые колени, чтобы было хоть немного теплее, и решила больше не двигаться с места. Сон подкрался незаметно, она провалилась в темный колодец, со дна которого ее сознание извлек вкрадчивый тихий голос месье Лебера.
– Вы можете встать, мадемуазель? – маэстро протянул девушке руку.
Поднялась она не без труда: тело затекло и страшно ныло, казалось, в каждый миллиметр кожи воткнулся десяток мелких острых иголок. Возвращение Эжени помнила смутно: на нее надели чей-то остро пахнущий мужским потом сюртук, сначала ее поддерживали под руки, а потом уложили на импровизированные носилки и так вынесли из подвалов люди, которыми распоряжался идущий где-то впереди остальных месье Лебер.
К счастью, проведя один день в постели, на следующее утро Эжени чувствовала себя уже совершенно нормально. Тяжелый разговор с сестрой и суровое наказание нельзя было назвать приятными моментами жизни – Виктория даже пригрозила отправить ее обратно в деревню, но, пожалев отца, передумала, – и, тем не менее, в глубине души мадемуазель де Лепранс ни о чем не жалела. Своей молоденькой горничной Мари девушка по секрету рассказала выдуманную от начала и до конца, захватывающую историю, которую потом записала на бумаге и спрятала на дно ящика письменного стола.

*      *      *

Отредактировано Тали (2007-08-31 19:24:13)

Специально такого насочиняет  suiside.gif , чтобы никто правды не узнал!     

И вновь Остапа понесло...

Глава VII
(окончание)

*      *      *

Только что сочиненная мелодия оборвалась на высокой, улетевшей, словно в небеса ноте. Эрик замер над клавиром органа. Музыкальный зал в его особняке был велик – сто пятьдесят квадратов – и занимал два этажа. На опоясывавшую второй этаж галерею снизу вела лестница, с галереи можно было попасть прямо в кабинет, как и из художественной мастерской.
Как бы ему хотелось показать свой продуманный до мельчайших деталей, изысканный и в то же время устроенный по последнему (а вернее, опережающему) слову строительной и инженерной мысли дом ЕЙ. Привести ее сюда и подарить все, что в его силах: любовь, нежность, радость искусства, гармонию и волшебство новой музыки, тепло своих рук, страстные ночи и сладостные рассветы. Сегодня он мог положить к ногам Кристины целый мир. Какой чудовищный парадокс: она любит его, далеко не представляя всех его возможностей, любит отнюдь не за то, чем он владеет и какое положение занимает в обществе, и, тем не менее, они не могут принадлежать друг другу! Эта бесконечная пытка – быть рядом, но не вместе – сводит с ума томительным и неопределенным ожиданием призрачных перемен.
Эрик понимал, что Кристина морально не готова начать длительный и психологически изматывающий бракоразводный процесс, вновь оказаться в центре громкого скандала и попасть на язычок светских сплетников. Пожалуй, следовало бы дождаться возвращения Жюли: ее поддержка и дружеское участие помогли бы мадам де Шаньи пережить тяготы развода. Но как же это долго!
Лебер не торопился рассказать любимой женщине о похождениях ее супруга, однако позаботился о том, чтобы за развлечениями виконта присматривали профессионалы. Совсем немаловажно, на чьей стороне окажется общественное мнение: от этого может зависеть решение самого болезненного для Кристины вопроса – о ребенке. Она была уверена, что Рауль пойдет на все, только бы не оставить Анри с матерью.
Итак, между ними стоял не столько охладевший и постылый супруг, сколько юное жизнерадостное существо, передвигающееся, как и положено в его возрасте, согласно знаменитой загадке Сфинкса, на четырех конечностях. Вопреки природе ревности и корыстному здравому смыслу, внешне похожий на своего отца Анри Виктор очень понравился Эрику. «Представленный» маэстро Леберу в доме графа де Рондель наследник рода де Шаньи доверчиво попросился на руки к незнакомцу – чего за юным виконтом обычно не наблюдалось – и, сидя у того на коленях, вдохновенно минут пять тыкал кулачками по клавишам рояля. На улыбку Эрика Анри ответил заливистым смехом, чем окончательно покорил сердце потенциального отчима. Нет, отдавать малыша его законному отцу Этери Луи Лебер был не намерен: Кристина должна быть счастлива, а потому он заберет их обоих.
В открытые двери музыкального зала заглянул лакей и, убедившись, что господин не пишет на нотных листах, а просто сидит, о чем-то задумавшись, быстро подошел к хозяину:
– Месье Луи, – кашлянув, окликнул слуга.
Эрик полуобернулся:
– Да, Жан?
– К вам месье Катуар, – доложил лакей. – Кажется, он сильно взволнован.
Эрик никогда не запрещал прислуге делиться с ним наблюдениями или высказывать мнение по делу:
– Благодарю вас, Жан. Будьте добры, проводите месье Катуара в мой кабинет и предложите ему воды. Я сейчас поднимусь.
– Будет исполнено, месье Луи, – чуть поклонился лакей.
Несмотря на мягкое обращение, слуги относились к Леберу с большим уважением, фамильярности никто не допускал. Весь обслуживающий особняк на авеню Трюден штат высоко ценил право называть хозяина «месье Луи»; было в этом что-то, с одной стороны, демократичное, а, с другой, вызывающее еще большее почтение. 
Эрик встал из-за клавира, не торопясь надел брошенный на одно из кресел короткий темно-серый сак, одернул манжеты и, убедившись в зеркале, что выглядит вполне пристойно для встречи с деловым партнером, поднялся по лестнице на галерею.

*     *     *

– Кажется, ты не слишком удивлен, Луи. Ты уже знал обо всем?
Серж сделал два больших глотка и поставил стакан из темно-синего стекла с золотым рисунком на стол.
– Нет. Но я предполагал нечто подобное. За два месяца мы забрали из-под носа Клонье и де Шаньи девять самых крупных заказов. Должны же они были хоть что-то предпринять, – усмехнулся уголками губ Лебер. – Полагаю, получение подряда обошлось им недешево. Не нервничай, Серж. Свободных средств у наших конкурентов не так много, они связаны старыми обязательствами.
– А, пожалуй, ты прав.
Катуар потер согнутым пальцем переносицу, откинулся на спинку обитого бежевым с бледно-болотным рисунком гобеленом кресла и ослабил узел галстука. Глядя через разделявший их письменный стол на абсолютно спокойное лицо бывшего однокашника и его опасно поблескивающие зеленые глаза, Серж в который раз подумал, что Луи стал страшным человеком.
– Разумеется, я прав. Действуя такими методами, они очень быстро выкопают себе хорошую яму. Может быть, не такую глубокую, как котлован Гранд Опера, но вполне достаточную и полную грязи. К тому же, ты сам знаешь, с кем им приходится работать. Я бы выпил за твою дурную новость бокал шампанского. А ты? 
– Предпочитаю Шато Латур до 64 года.
– Как скажешь, – Эрик нажал кнопку электрического звонка. – Да, филоксера почти опустошила наши погреба.
Отдав распоряжения Жану, Эрик вернулся к разговору:
– Как продвигается проект мэрии в Монлюсоне?
– Почти готов. Будешь проверять? – едва заметно напрягся Катуар.
– Нет, конечно, нет. Просто интересуюсь. Дай мне знать, когда понадобится выделить кредит, я свяжусь с Грубиччи.
Вошел Жан с подносом, на котором стояли два бокала и  бутылка бордо 1861 года.
– Спасибо, Жан.
Эрик отпустил слугу, встал и налил вино в бокалы. Серж также поднялся со своего места, ледяное спокойствие и уверенность Лебера подействовали на него благотворно. Он даже вспомнил, зачем собирался заехать к компаньону до того, как узнал о перехваченном Клонье подряде.
– Кстати, я слышал, тебя можно поздравить, Луи.
– С чем именно? – поинтересовался Лебер, в последнее время с чем его только не поздравляли.
– Говорят, ты получил хорошее наследство и еще кое-что, – подняв бокал, подмигнул бывшему однокашнику Катуар.
– Странно. Я не распространялся на эту тему, но все равно спасибо за поздравление. А с «кое-чем» не все так просто: процедура в Геральдической палате сложна и запутана.
Лебер тоже поднял бокал с бордовой жидкостью и пригубил вино.
– Как раз там работает мой кузен Пьер, ты должен его помнить, – сообщил об источнике информации Серж.

*     *     *

То, что Эрик мечтал и даже не мечтал осуществить каких-то три-четыре года назад воплотилось в реальность с пугающей легкостью. Или это ему теперь так только казалось? Остались позади титанические усилия, бессонные ночи, изматывающие месяцы напряженной работы, болезненные операции, горечь поражений и безысходное чувство собственной несостоятельности как творца и как человека.
В конце марта Мишель явился к нему в сопровождении некоего господина Бати – поверенного из Алансона. Визит адвоката довершил фантастическую феерию сказочной удачи, буквально гоняющейся за Эриком со дня первой постановки «Минотавра». Вот уж чего он не ожидал, так это получения наследства по линии бабушки Генриетты, скончавшейся за месяц до его появления на свет.
Сам факт удивил его тем больше, что Лебер не имел ни малейшего понятия о гибели своего троюродного кузена Александра Реми де Шабрие де Ларенкура, как оказалось, застреленного противником на дуэли в январе 1876 года. После смерти холостого лейтенанта де Шабрие – перед дуэлью молодой человек оставил завещание в пользу единственной известной ему родственницы – двоюродная тетушка Эрика мадемуазель Лиана Антуанетта де Вутвиль переписала состояние на последнего потомка угасшего графского рода, каковым и оказался Этери Луи Лебер, сын Лионеля Клемана Лебера и внук Генриетты Луизы Лебер, урожденной де Ларенкур. Почти столетие революций, бунтов и войн практически выкосило род де Ларенкуров, и в результате в живых остался один скромный представитель третьего сословия, неожиданно ставший наследником имущества и состояния прадеда, чье имя – Луи – он получил по настоянию покойной бабушки.
Три дочери графа Луи оказались не слишком плодовиты, а сыновей имела только младшая – Генриетта. У старшей – Матильды, в замужестве де Вутвиль – родилось две дочери, а средняя – Жюдит и вовсе постриглась в монахини бенедиктинского монастыря. Всю эту темную генеалогическую историю Эрик знал от тетушки Антуанетты, несколько раз навещавшей их с отцом в Руане после смерти матери. Горбатая – не от рождения, а вследствие неудачного падения в детстве – мадемуазель де Вутвиль с большой симпатией и сочувствием относилась к двоюродному племяннику. Насколько помнил Эрик, никакого снобизма в маленькой юркой, несмотря на горб и неровную походку, тетушке совершенно не было.
Последний раз они виделись на похоронах отца – Антуанетта приехала из Алансона, чтобы проводить кузена в последний путь. Она с радостью взяла бы осиротевшего Эрика к себе, но он хотел учиться в Париже, поэтому переехал к старшему брату отца, которого на тот момент практически не знал. Антуан Лебер время от времени переписывался с родственниками матери, так им стало известно о смерти сестры Лианы Антуанетты – Марии Ортанс де Шабрие. Со своим троюродным братом Александром – наследником титула и состояния – Луи Лебер никогда не встречался.
Ни с того, ни с сего свалившееся на Лебера состояние рода де Ларенкур пришлось как нельзя более кстати. Его размеры вполне позволяли выкупить контрольный пакет акций компании, которой руководил Эрик, после чего оставался еще вполне солидный свободный капитал, не считая длинного списка недвижимости.

Отредактировано Тали (2007-09-02 22:21:42)

Кстати, не помешает. Неопытный мужик - печальное зрелище. 
А своих завести, кто же будет против? Только вот еще надо бы в брак вступить для начала, стал быть, так или иначе избавиться от Раульки.  tease.gif