Попрошу тяжелыми предметами (шкафами и креслами) не кидаться: эротика - не мой профиль.  blush2.gif

Глава IX
(начало)

Запряженный четверкой гнедых экипаж с опущенными занавесками на окнах подкатил к воротам роскошного особняка на авеню Трюден, поражающего воображение зевак плавным перетеканием объемов и необычным дизайном фасада. Ворота распахнулись, однако случайные прохожие так и не увидели человека, который бы их открывал. Карета въехала в большой, тщательно спланированный двор и, миновав по подъездной дорожке парадный вход, скрылась за зданием. Кучер остановил лошадей, как ему было приказано, напротив выхода в расположенный за домом парк. Дверца открылась, кто-то вышел, затем раздался негромкий хлопок.
– Франсуа, вы свободны до четырех часов, – услышал кучер голос хозяина. – Подадите карету на это же место.
– Да, месье Луи, – не оборачиваясь, ответил Франсуа и легонько тронул с места.
Экипаж отъехал в сторону конюшни. Несмотря на волнение момента, Кристина не могла не окинуть восхищенным взглядом задний фасад ни с чем не сравнимого дома архитектора Лебера и лежащий за ним изумительной красоты парк. Казалось, аллеи завлекали в какой-то иной, волшебный мир, взор терял очертания реальности в густом таинственном полумраке и вдруг натыкался на наполненное светом и воздухом, переливами зелени всех оттенков пространство. Находясь у дома, можно было только предполагать, какими невиданными чудесами встретит гостя творение гения.   
Эрик наблюдал за Кристиной, он не выпускал ее руки, которой мадам де Шаньи опиралась на его, выходя из экипажа:
– Нравится? – улыбнувшись, спросил он.
– Ты – волшебник, – только и смогла ответить она.
Ее глаза сияли: все, что окружало его, всегда было необыкновенным, прекрасным, оригинальным, он сам творил свой мир, свое пространство по законам высшей гармонии.   
– Я построил его для тебя, идем.
Они поднялись по ступеням, Эрик открыл незапертую стеклянную дверь. Зал, в котором они очутились, видимо предназначался для больших приемов и танцев: великолепный наборный паркет, складывающийся в огромную картину в центре, окруженную рамой причудливого орнамента; неброская лепнина по стенам и потолку; окна в виде выступающих за пределы несущей стены фонарей, внутри которых располагались, видимо, выполненные на заказ изящные полукруглые диванчики; огромные хрустальные люстры и легкая, словно парящая в воздухе, галерея наверху.
Лебер вел любимую женщину по первому этажу своего дворца, и странное ощущение охватило их обоих: как будто они перенеслись в таинственное подземелье Гранд Опера.  Не потому, что пронизанный светом и наполненный искрящимся воздухом особняк был хоть чем-то похож на подвалы театра, нет. Такое чувство возникло в их сердцах, когда они впервые поцеловались в его «замке» на озере: они принадлежат друг другу, никто и ничто не может стоять между ними.
В самом доме, кроме них, не было ни души. На территории особняка оставались только поворачивающий открывающий ворота механизм привратник и кучер, остальной прислуге Эрик дал выходной.
Обойдя полздания по периметру, они попали в главное фойе. Ни слова не говоря, он подвел ее к парадной лестнице и, подхватив на руки, понес на третий этаж. Кристина знала, что Эрик носил ее на руках – спящую и больную, – но, конечно, не могла помнить этого. Сейчас ей казалось, что ей хорошо знакомы эти ощущения: его сильные надежные руки, чуть напряженное дыхание, любимое лицо рядом и сияющие счастьем глаза. Она обнимала его одной рукой за шею, а другой гладила по плечу.
На площадке третьего этажа он ненадолго остановился, выровнял дыхание, но не опустил ее, а понес дальше по коридору, словно боялся – стоит ее ногам коснуться пола, она исчезнет как сон, как мечта. Дверь его спальни была приоткрыта, Эрик легко распахнул ее легким толчком локтя. Опущенные плотные серо-стального цвета шторы создавали полумрак, но окна за ними были открыты – из парка доносился легкий шелест листвы, в комнате пахло зеленью и нежной сладостью майских цветов.       
Лебер осторожно, как будто Кристина была хрупкой фарфоровой статуэткой, посадил ее на край заправленной шелковым покрывалом кровати строгих классических форм. Судя по резьбе и орнаменту, мебель в спальне была подобрана в стиле ампир. Эрик опустился на колени, заключил ладони Кристины в свои и снизу заглянул ей в глаза:
– Мой ангел, ты действительно хочешь этого?
– Ты спрашиваешь, не стану ли я жалеть потом? – она прекрасно поняла смысл его вопроса. – Нет. Я люблю только тебя.
Сомневаться в наличии взаимного желания не приходилось: их обоих уже сотрясала мелкая дрожь. Не поднимаясь с колен, Эрик освободился от сюртука, упавшего на ковер рядом с кроватью, и стал целовать трепещущие пальцы ее правой руки, постепенно поднимаясь выше по внутренней стороне – запястье, локтевой сгиб. Одновременно он расшнуровывал корсет ее нежно-лилового шелкового с газовыми рукавами и оборками платья. Свободной рукой Кристина развязала его галстук и, наклонившись, поцеловала обнажившуюся в распахнувшемся вороте сорочки ключицу. Потом она снова выпрямилась, провела кончиками пальцев по его лбу и тихо шепнула:
– Я сниму парик, Эрик?
Он чуть заметно кивнул. Она гладила его настоящие волосы, уплывая куда-то, подхваченная волной сладких ощущений. Совершенно естественно и как-то почти незаметно они оба оказались на кровати, покрывало и их одежда остались где-то на полу поверх его сюртука. Их губы то встречались, то расставались, чтобы покрыть поцелуями каждый миллиметр тела любимого. Их руки ласкали друг друга так долго, сколько возможно было выдержать, оттягивая почти экстатический миг слияния. Ни времени, ни пространства, ни существующих в них двух отдельных, обладающих каждое своим сознанием и волей тел больше не было. Они соединились, растворившись друг в друге, почти не слыша стонов наслаждения, отдаваясь полностью и без остатка не только телами, но и душами. 
– Эрик…
– Кристина…
Они не сразу сориентировались, сколько же прошло времени. Оказалось, больше полутора часов. Сил не осталось, они лежали, обнявшись и счастливо улыбаясь друг другу. 
– Так не бывает… я даже не догадывалась, что может быть так прекрасно, – полушепотом сказала она.
– Так будет всегда, мой ангел.

*      *      *

Вернувшись в особняк де Шаньи около пяти вечера, Кристина поняла, что больше не принадлежит ни этому дому, ни Раулю. Она освободилась от них. Здесь присутствовала только ее видимая оболочка, еще пока присутствовала. Как только Эрик вернется из поездки, она начнет бракоразводный процесс, благо, у нее есть вполне очевидный предлог – мадемуазель Жаклин Минош. Ее интересы будет представлять мэтр Мишель Нортуа, один из лучших адвокатов Парижа. Брат Жюли и лучший друг Эрика не откажет им в помощи.
Сплетни, скандалы, долгое судебное разбирательство – ничто не остановит ее. Сегодня она не только узнала, что значит быть любимой женщиной и любить мужчину, но и вновь услышала его голос – голос Ангела Музыки. Перед тем как расстаться, они провели полчаса у органа. Когда он запел, Кристина не смогла сдержать слез. Словно не было этих тоскливых двух с лишним лет, которые она провела как в летаргическом сне замерших чувств, в лабиринте нескончаемых душевных мук, рядом с чужим, не способным понять и не желающим понимать ее человеком.
Она поднялась в детскую, отослала няню немного отдохнуть и поболтать со слугами и долго смотрела на спящего в своей кроватке Анри.
– Мы уйдем из этого дома, малыш, уйдем вместе. Там мы оба будем счастливы, – погладив ребенка по пушистой головке, чуть слышно прошептала Кристина.

*     *     *

Отредактировано Тали (2007-09-09 22:53:23)