Остапа вновь понесло в неизвестном направлении...

Глава Х
(окончание)

*     *     *

Тяжелые океанские волны плавно накатывали на борт, палуба чуть ощутимо вибрировала под ногами, пропитанный солью ветер теребил шляпку и развивал волосы Жюли. Она стояла на верхней палубе парохода и любовалась бескрайним лазорево-бирюзовым простором: только небо и океан – насколько хватало глаз.
Получив письмо от Кристины, в котором подруга сообщила о возвращении Эрика, Жюли обрадовалась и встревожилась одновременно. Судя по восторженному тону послания, мадам де Шаньи находилась в состоянии полного упоения. Рауль совершенно перестал существовать для нее, все помыслы Кристины были только об Ангеле. Не нужно было быть провидцем, чтобы догадаться: никакие общественные установления, приличия и соображения здравого смысла не остановят эту любовь. Она столь же глубока и необъятна, как океан, и так же опасна в своей скрытой мощи. Однако общество не любит, когда нарушаются установленные им законы.
Тревога Жюли усиливалась пониманием того факта, что в роковом треугольнике бывшая солистка Гранд Опера все же оставалась ведомой – упрямый самолюбивый аристократ и страстный утонченный гений играли судьбой предмета своих желаний. Мадам Арвиль не сомневалась в том, кто из них способен составить счастье ее подруги. Но через что придется пройти Кристине, чтобы обрести его? Когда камнем преткновения становится материнское чувство, ситуация приобретает особую остроту и драматичность.
Мишель тоже написал сестре о триумфе Луи Лебера, о его разносторонней и ошеломляющей своим размахом деятельности: Эрик стал личностью, поражающей даже давно и хорошо знавших его людей. Супруги Арвиль буквально загорелись желанием познакомиться с этим человеком – такого Лебера не знали ни Жюли, ни Шарль, – но у профессора был заключен годовой контракт, поэтому, узнав о начале бракоразводного процесса и попытках виконта заявить о психической несостоятельности Кристины, любознательная исследовательница человеческих душ решила с согласия мужа вернуться на родину.
– Красиво. И в то же время от этой бесконечности становится как-то не по себе. Вы не находите?
Жюли повернула голову на голос. Рядом с ней стоял высокий солидный мужчина лет пятидесяти, одетый неброско, но со вкусом. У него были немного грустные глаза и обаятельная мягкая улыбка.
– Прошу прощения, если помешал, мадам, – извинился он. – Вдруг захотелось поделиться впечатлением. Позвольте представиться: Эдмон Лефевр.
– Жюли Арвиль. Вы мне не помешали, – улыбнулась в ответ она. – Напротив, кажется, вы вовремя окликнули меня. Океан обладает странным свойством – поглощать сознание, как будто растворяет вас в себе.
Мужчина произвел на Жюли приятное впечатление: в нем чувствовался образованный и неглупый представитель высших слоев буржуазии – не напыщенный аристократ, но и не выставляющий на всеобщее обозрение нажитые капиталы нувориш. Господин Лефевр – род его занятий мадам Арвиль пока затруднялась определить – мог оказаться приятным собеседником, что совершенно не лишне в морском путешествии. Ее внимание привлекла трость – элегантная и, по-видимому, дорогая, –  на которую слегка опирался месье Лефевр. Пожалуй, вещь не так уж сильно бросалась бы в глаза где-нибудь на парижском бульваре, но на палубе океанского лайнера выглядела несколько не к месту. Мужчина проследил за заинтересованным и немного удивленным взглядом Жюли и улыбнулся:
– Подарок, – объяснил он. – Знаете, однажды она спасла мне жизнь. С тех пор я считаю ее чем-то вроде талисмана. Могу я пригласить вас на прогулку?
– С удовольствием, – она оперлась на предложенную им руку, и они, не торопясь, пошли вдоль борта.

*     *     *

За день до отъезда Мадлен Нортуа с детьми и няньками в дом Арвилей, Эрик имел две важных встречи – одну с Арманом Клонье, другую – с Адрианом де Мегреном. Результатами обоих Луи Лебер остался вполне доволен: теперь можно было позволить себе на несколько дней выбросить из головы все дела и просто ощутить себя счастливым рядом с любимой женщиной.
Сказать, что визит Клонье стал неожиданностью для главы конкурирующей подрядной организации, было бы большим преувеличением. После очевидного разрыва отношений виконта де Шаньи и мадемуазель Минош Лебер не спешил отказаться от услуг агентства Поля Дюрана, напротив, сыщики день и ночь не спускали глаз с деловых партнеров. Продажа акций компании ниже номинала навела Эрика на любопытные мысли: здесь явно чувствовалась какая-то афера. Отследить движение на биржевых торгах было не просто, однако, в конце концов, удалось выяснить, что большинство акций через подставных лиц скупил сам Клонье.
С помощью нехитрого приема – предложите человеку единовременно сумму, превосходящую его пятилетний заработок – архитектор «уговорил» секретаря Армана отказаться от места, которое занял скромный и сообразительный молодой человек с дипломом Высшей политехнической школы. Альбер Фабре не без удовольствия взялся помогать своему бывшему профессору, их роднила присущая обоим авантюрная жилка. К тому же выходец из небогатой семьи часовщика был искренне благодарен Леберу за предоставленную возможность получить перспективную работу инженера-строителя в его компании.
Разумеется, новый секретарь мог судить о двойной бухгалтерии месье Клонье только по косвенным данным, но Альберу удалось выяснить немало интересного о методах, с помощью которых предприниматель неплохо наживался на использовании некачественных материалов и другого рода «экономии». Кроме того, в технической документации бывший студент Эрика разбирался гораздо лучше своего временного работодателя. По всей видимости, Клонье был более везучим или чуть более осторожным человеком, нежели его прежний партнер Максимилиан Дюфри: к немалому удивлению Лебера и Фабре, проникших в махинации нечистого на руку подрядчика, ни одно здание, построенное компанией де Шаньи и его партнера пока еще не рухнуло.
Где-то в глубине души Эрик был почти готов посочувствовать виконту: покровительство Опере все же не стоило аристократу-дилетанту так дорого, как попытка заняться строительным делом. Даже если бы Рауль выплачивал жалование Призраку из собственных средств, он вряд ли бы разорился, тогда как Клонье практически обобрал де Шаньи до нитки. Лебер подозревал, что развал компании «Клонье и Дюфри» в свое время был вызван аналогичной попыткой Армана поживиться за счет партнера, но эти господа друг друга стоили.   
– Видите ли, месье Лебер, мне не хотелось бы афишировать нашу встречу, поэтому я позволил себе побеспокоить вас в ваших частных владениях, а не явиться к вам в контору, – отвечая на вопрос Эрика о причинах его визита в особняк на авеню Трюден, пояснил Клонье.
Посетитель вольготно расположился в предложенном хозяином кресле, его солидная внешность и непроницаемый взгляд могли ввести в заблуждение кого угодно. Как всегда, безупречно сшитый, частично скрадывающий полноту фигуры дорогой темно-серый костюм, золотая печатка на среднем пальце правой руки, толстая золотая цепочка от золотых же часов, непринужденная и даже несколько развязная манера держаться, – казалось, этот человек везде чувствует себя, как в собственном доме, – все свидетельствовало о благополучии и жизненном успехе месье Клонье.
– Понимаю. Итак, чем обязан удовольствию принимать вас в своем доме, месье? – Эрику стоило некоторых усилий спрятать свою извечную ироничную полуулыбку и притушить хищный огонек в глазах.
– Вы деловой человек, месье Лебер. Я тоже. Поэтому не буду ходить вокруг да около. Я хочу предложить вам выкупить мой пакет акций компании, он составляет шестьдесят два процента. Полагаю, это должно вас заинтересовать.   
– Возможно, – бесстрастным тоном произнес архитектор. – И какова ваша цена, месье Клонье?
– Четыреста семьдесят тысяч франков. Вполне разумная цена, не правда ли? – несколько криво улыбнулся Арман.
Ему казалось, что Луи Лебер должен был отреагировать на заманчивое предложение более эмоционально.
– Да, цена приемлемая, – сохраняя все тот же тон и каменное выражение лица, чуть кивнул Эрик. – Я подумаю и сообщу вам о своем решении через неделю. Буду рад новой встрече, месье Клонье.
Разговор, очевидно, был закончен. Многоопытный делец с трудом сохранил  напускное спокойствие: его еще никогда не выставляли с такой холодной бесцеремонностью.
– Не смею более злоупотреблять вашим временем, месье Лебер.
Откланявшись, Арман с медлительным достоинством покинул особняк архитектора. Волю душившему его бешенству он дал, лишь откинувшись на спинку сидения своего экипажа:
– Наглый мальчишка! Вообразил себя крупной рыбой! Ты все равно проглотишь наживку, и мой крючок выдерет тебе внутренности, – прошипел Клонье, трясущимися пальцами доставая из портсигара папиросу.
Приближаясь к шестому десятку, Арман Клонье полагал, что сколь бы ни был талантлив и удачлив тридцатипятилетний архитектор, опыта в финансовых делах у Лебера без году неделя, а амбиций хватит на десяток юнцов подобных виконту де Шаньи. К несчастью, партнер Рауля не видел саркастической ухмылки, скривившей губы Эрика, как только за Клонье закрылась дверь кабинета, и того дьявольского блеска зеленых глаз, что каждый раз вызывал у Сержа Катуара ощущение неприятного холодка в спине. У бывшего председателя экспертной комиссии по делу об обрушении одного из реконструируемых зданий Дворца Правосудия накопилось достаточно материалов, привлечь к которым внимание прокурора господин эксперт полагал своим гражданским долгом.

Отредактировано Тали (2007-09-23 11:54:44)