Опять Остапа повело в сторону... 
Глава XII
(начало)
Прибывшую поездом из Гавра Жюли, встретил на вокзале мэтр Нортуа. Мадам Арвиль с удовольствием познакомила брата со спутником, с которым они так и ехали всю дорогу вместе. Месье Лефевр развлекал супругу психиатра рассказами о своих путешествиях – почти за три года удалившийся от дел директор Гранд Опера успел изрядно поколесить по свету. Еще на пароходе Жюли удалось осторожно навести разговор на интересующую ее тему о Призраке Оперы: было чрезвычайно любопытно узнать, что думает об Эрике человек, которому первому из руководителей Оперы пришлось иметь дело с великим мистификатором. Возможно, в любом другом случае Эдмон постарался бы уйти от подобного разговора, но противостоять очаровательной улыбке мадам Арвиль и ее хитро сформулированным вопросам оказалось трудно.
– Странная личность, мадам, но, безусловно, выдающаяся, – Эдмон на минуту задумался, вспоминая давние события. – Надеюсь, вы не решите, что мне самое место в клинике вашего супруга.
– Ну, что вы, месье Лефевр! Весь Париж уверен, что Призрак Оперы существовал, – заверила бывшего директора Жюли.
– Да, после того, что он учинил в Опере… О трагедии в Гранд Опера писали даже бразильские газеты. Не понимаю. Вы не поверите, но Призрак искренне заботился о театре. С другой стороны, наверное, этот человек был не совсем психически нормален.
– Вы думаете? А знаете, месье Лефевр, официальное расследование пришло к выводу, что Оперу сжег вовсе не Призрак.
Жюли рассказала Лефевру неизвестные ему подробности происшествия – те, о которых мог знать любой парижанин – и полицейскую версию результатов дознания. В ответ разоткровенничавшийся Эдмон поведал любопытной мадам о том, с чьей подачи он решился на сотрудничество с опасным консультантом, и как управлял Оперой ее таинственный негласный хозяин.
– Вы сочтете меня слабым человеком, мадам Арвиль. Увы, это правда. И все же я не жалею о том, что позволял ему распоряжаться делами. Сегодня ветрено, не желаете выпить бокал вина?
Любезно простившись на вокзале с месье Лефевром, брат и сестра сели в карету, куда носильщики погрузили багаж мадам Арвиль, и поехали в загородный дом профессорской четы. Осведомившись о здоровье Мадлен и племянников, Жюли спросила:
– Как продвигается дело о разводе, Мишель? Я беспокоюсь о Кристине.
– Нет никаких причин переживать об исходе дела, малышка. Я даже думаю, что ты напрасно побеспокоилась. Эрик разыгрывает ситуацию как по нотам: последнего удара виконту де Шаньи просто не выдержать, – Нортуа покачал головой и поправил чуть сползшие с переносицы очки. – Я так понимаю, что ты посвящена в сумасбродства Лебера даже больше меня. Скажу тебе честно, когда он выложил мне историю Призрака Оперы, я за голову схватился. А теперь он буквально уничтожает виконта. Не знаю, почему, но в последнее время я чувствую какую-то смутную тревогу. Эрик стал слишком уверен в себе. Впрочем, лучше ты сама составишь мнение о нем. Завтра вечером мы как обычно собираемся у нас. Обязательно приезжай, все будут рады видеть тебя.
– Обязательно буду. Днем я навещу Кристину, а вечером – к тебе.
Слова Мишеля заставили Жюли серьезно задуматься: предчувствиям брата она привыкла доверять.
* * *
Несколько часов, проведенных в узкой полутемной камере с затхлым, пахнущим выделениями человеческих тел воздухом, стали настоящим потрясением. Вернувшись домой, Рауль больше часа провел в ванной, но ощущение налипших нечистот не исчезло. Нет, грязь была не внешней, она проникла в душу. При одной мысли о том, что Арман Клонье, которого он считал своим наставником в делах, почти другом, не только разорил его, но и покрыл имя де Шаньи позором, втянув в жульнические махинации, к горлу подкатывала тошнота, и начинало ломить виски. Безжалостный конкурент Луи Лебер, похоже, спас Рауля от того, чтобы Клонье и вовсе не пустил виконта по миру. Благодаря заявлению знаменитого архитектора о предложенной ему Арманом подозрительной сделке во Дворце Правосудия заинтересовались личностью Клонье и успели задержать нечистого на руку дельца. Оказавшиеся при нем деньги теперь пойдут на покрытие исков и штрафов, но если бы партнер успел сбежать, Раулю пришлось бы продать не только дом, но и последнюю рубашку. К своему полнейшему изумлению, виконт узнал, что приглашенный помощником прокурора в качестве консультанта и технического эксперта Лебер поручился за него и способствовал освобождению из-под ареста без залога.
Если скандал с фальшивыми бриллиантами Жаклин вызвал у Рауля крайнюю досаду и раздражение, а уход Кристины – разочарование и боль, теперь он был просто раздавлен. Он сидел в кресле собственной спальни в состоянии полного душевного оцепенения и бессмысленно смотрел в открытое, выходящее в парк окно. Не возникало даже желания залить отчаяние коньяком. Он отказался разговаривать со своим адвокатом, хотя с точки зрения здравого смысла встреча с мэтром Вирмо была необходима сейчас как никогда. Только теперь он вдруг осознал, насколько одиноким и никчемным является человек, которого бросает жена, а в трудную минуту поддержку которому за неимением настоящих друзей оказывает враг. Кто он – виконт Рауль Лоран де Шаньи? Почему так сложилась его жизнь? Чего он хотел от нее и что получил? Результаты внутренней инвентаризации представлялись печальными: ни любви, ни дружбы, ни успешного дела, ни честного имени – все пошло прахом. Не за что зацепиться, незачем жить… И все же ему еще нет тридцати. Разве поздно начать все сначала? Отказаться от прошлого и уехать куда-нибудь в Тунис, Алжир или другую колонию. Только бы вынести этот мучительный позор.
Он упорно гнал от себя мысль о возможном исходе судебного разбирательства: вновь оказаться в тюрьме и не на один день, а на три-четыре года… Лучше пустить себе пулю в лоб.
* * *
Дом, адрес которого дал сестре мэтр Нортуа, выглядел несколько старомодно и немного запущенно, его внутреннее убранство свидетельствовало о немалом достатке и хорошем вкусе хозяев, но, видимо, не обновлялось с середины века. Жюли была удивлена, узнав, что особняк принадлежит архитектору. По-видимому, он пока намеренно не предпринимал в нем никаких отделочных работ и технических усовершенствований – разыгрывал ситуацию по нотам, как сказал Мишель.
Часы на беломраморной каминной полке показывали без пяти минут четыре часа пополудни, а разговору встретившихся после почти пятимесячной разлуки подруг не было видно конца. Жюли была поражена, как вырос малыш Анри – он уже начал делать первые самостоятельные шаги на крепких резвых ножках, но, пройдя метр-другой, опускался на четвереньки и полз к интересующей его цели с завидной скоростью – так было быстрее.
– Ты их уже познакомила? – спросила Жюли, имея в виду Анри и Эрика, когда дамы покинули детскую и вернулись в белую гостиную.
– Да. Они отлично ладят. Мне кажется, Эрик любит детей.
– Анри все больше становится похожим на Рауля, – задумчиво заметила мадам Арвиль.
– Эрика это не смущает, правда.
– Что же, прекрасно.
Жюли не стала ничего говорить Кристине о своих сомнениях: возможно, Лебер действительно искренен, и в будущем между отчимом и пасынком не возникнет конфликта. Супруга психиатра не могла не признать, что никогда не видела подругу такой не просто счастливой, но ошеломительно прекрасной. Кристина расцвела, словно солнцелюбивый цветок, прежде прозябавший в тени и вдруг получивший доступ к потоку тепла и света. И тем не менее, ее, как и Мишеля, охватило некое неопределенное беспокойство. Когда женщина настолько увлечена мужчиной, а попросту говоря, влюблена до слепоты так, что не видит в любимом ни единого недостатка, это может грозить жестокими разочарованиями. Кристина говорила о своем Ангеле с нескрываемым восторгом и обожанием, все ее помыслы были лишь о том моменте, когда она, наконец, станет свободной от навязанного виконтом де Шаньи брака и сможет выйти замуж за Луи Лебера.
– Кристина, тебе не кажется, что Эрик… несколько деспотичен? – решила задать прямой вопрос Жюли.
– Деспотичен? Что ты хочешь сказать, Жюли? – искренне удивилась та.
– Он спрашивает тебя о твоих планах, желаниях, о твоем мнении?
– Всегда. Неужели ты думаешь, что он стремится контролировать каждый мой шаг? – Кристина покачала головой, на ее губах играла мечтательная улыбка. – Мы даже иногда спорим. По-моему, он радуется, когда я с ним в чем-то не соглашаюсь.
После такого заявления мадам Арвиль осталось лишь мысленно пожать плечами и, обуздав свое неуемное любопытство и умерив профессиональную проницательность, радоваться встрече с подругой в ожидании традиционного вечера в доме адвоката Нортуа.
* * *
Отредактировано Тали (2007-10-07 00:40:23)
может, просто кажется...
