Magdalena
Раулька врзвращения на сцену не понял бы, пожалуй.  crazy.gif

Magdalena
Наплевать-то наплевать, но ведь она дама совестливая. 

Кажется, номер главы символичен... ой... 

Глава XIII
(начало)

Глава XIII

Когда карета свернула на бульвар Опиталь, Кристина уже не плакала. В самом деле, сколько можно позволять этому человеку манипулировать своей жизнью! И ему и другому… Подумав об Эрике, она едва вновь не ударилась в слезы, но заставила себя сдержаться. Приоткрыв окно, мадам приказала кучеру остановиться. Оказывается, они находились напротив Аустерлицкого вокзала. Впрочем, какая разница. Ей нужно было прийти в себя и все обдумать. Возвращаться в особняк Шабрие не хотелось. Снова ждать и надеяться на ЕГО приход, блуждая в одиночестве по богато обставленным, но унылым комнатам… Как так случилось, что из одной золотой клетки она попала в другую? И вновь ее окружение составляют рояль, книги, ребенок, да прислуга. Конечно, все было иначе, чем в доме де Шаньи – Эрика она любила до самозабвения. С ним ее душа пела, каждая клеточка трепетала от ощущения счастья… но он все реже оказывался рядом.
Правда, теперь у нее есть две замечательные подруги и четыре ученицы – еще одной девушкой, начавшей недавно брать уроки фортепианной игры у мадам де Шаньи, стала Эжени Лепранс, поэтому не только Жюли, но и Виктория теперь довольно часто навещала виконтессу. Но на сегодня Кристина отменила все занятия, а Жюли в клинике ждали пациенты.
Мадам де Шаньи окончательно перестала всхлипывать и шмыгать носиком, глаза просохли. Она достала из ридикюля оправленное в серебро с эмалевыми вставками зеркальце и придирчиво рассматривала свое лицо минуты две-три: глаза припухли и покраснели. Ничего, скоро пройдет, если немного припудрить щеки и нос, то будет не слишком заметно. Жюли, как всегда, права: ей нужно вернуться в Оперу, как когда-то вернулась в театр мадам Жири… Как же она могла забыть? Два дня назад Мэг прислала записку и просила заехать, подруга юности хотела поделиться с ней какой-то новостью. Их дружба после долгого перерыва еще не стала настолько же близкой, как прежде. Накануне развода, Кристина была просто не в состоянии думать о чем-то другом, кроме решения суда.
Она вновь приоткрыла окно, – струи воды с крыши потекли по внутренней поверхности стекла, – и окликнула возницу:
– В Гранд Опера, пожалуйста.

*     *     *

В театре следить за Кристиной оказалось не сложно, она была совершенно поглощена какой-то мыслью и почти не замечала встречающихся в коридорах людей. Но как только его бывшей супруге удалось вызвать прямо с репетиции Мэг Жири, виконту пришлось вести себя осторожнее. Впрочем, и балерина выглядела сегодня не в меру возбужденной и крайне рассеянной: она едва не натолкнулась на временно оставленную посреди коридора нарисованную рощу с пальмами – как видно, декорацию к новой постановке – и, увлекая Кристину к апартаментам мадам Жири, что-то взволнованно рассказывала ей по дороге.
Рауль отметил, что Мэг повзрослела и явно похорошела. Значит, Кристина возобновила старые знакомства, должно быть, она на самом деле собирается вернуться на сцену. И будет петь под именем Кристины де Шаньи? Виконт поморщился. Хорошее же воспитание получит его сын и наследник!
Рауль поднялся этажом выше и занял позицию на галерее, откуда можно было видеть всех, выходящих из ведущего в жилую часть здания коридора. Он увлекся процессом слежки, позабыв спросить себя, зачем ему все это нужно теперь. Заняться ему, и правда, было нечем: дела окончательно расстроились и, пока длится следствие, поправить здесь было ничего невозможно, общество отвернулось от него, а тяги к развлечениям, которые можно было бы в избытке найти в ресторанах и публичных домах, он не чувствовал. 
Ожидание затягивалось, Кристина появилась одна минут сорок спустя и поднялась по лестнице, ведущей к административным помещениям. Вновь Рауль увидел бывшую жену через четверть часа: на этот раз она направилась к выходу. Виконт поспешил следом и успел увидеть, как Кристина садится в карету. Дождь почти прекратился, но небо все еще оставалось свинцово-серым и казалось Раулю символом его неприкаянного одиночества.   

*     *     *

Поездка в Оперу отвлекла ее от тоскливых размышлений, мучительных сомнений и желания бесконечно жалеть саму себя. Во-первых, Мэг влюбилась без памяти в молодого художника-декоратора, недавно принятого в театр по рекомендации маэстро Лебера. Выпускник школы изящных искусств Жюль де Вандор происходил из очень небогатой, но благородной семьи и, судя по положительным отзывам архитектора, обладал талантом и мог рассчитывать на успех и известность. Все это как-то примирило мадам Жири с сердечным выбором Мэг. Франсуаза махнула на нее рукой – в таком состоянии девушка только мешала на репетициях – и сегодня даже отпустила дочь с Кристиной без особых возражений. Глядя на щебечущую с выражением блаженства на лице балерину, трудно было удержаться от согревающей сердце улыбки. А, во-вторых, беседа с месье Андрэ оказалась не столь тяжелой и болезненной процедурой, как ей почему-то представлялось.
– Ваша просьба, мадам де Шаньи, в высшей степени удивительна, – подвижное лицо Жиля изобразило гримасу крайнего изумления. – Я… я даже не знаю, что вам ответить. Простите мадам, но виконт, должно быть, станет возражать против вашего желания вновь петь на сцене. 
– Месье Андрэ, сегодня я получила развод, и мнение виконта де Шаньи более ничего для меня не значит. Я хочу выступать под своим именем, как Кристина Дае.
Она твердо посмотрела в глаза администратору.
– Ох, мадам! Но это ведь так нелегко... Поймите меня правильно, прошло столько лет… Ваш голос…
Андрэ окончательно потерял нить рассуждений. Только все наладилось в театре, не хватало здесь бывшего покровителя Оперы и этого прекрасного яблока раздора, но отказать…
– Мой голос в прекрасной форме, месье. Я специально брала уроки последние три месяца, – она невольно улыбнулась, – у маэстро Лебера.
Понадобилось не так уж много времени, чтобы убедить Жиля Андрэ принять в театр бывшую примадонну – он все еще не подписал продление контракта с сеньорой Малиано, так как итальянской диве отчего-то не подошел парижский климат. Отбывшая летом на родину, она не спешила возвращаться, несмотря на предварительную договоренность.
Въехав за ворота особняка, экипаж остановился у дверей. Снова начал накрапывать мелкий, моросящий, промозглый дождик. Кристина поежилась и поспешила войти в дом. Только теперь она почувствовала, как устала за сегодняшний день. Часы в фойе пробили половину шестого, но из-за непогоды казалось, что уже гораздо позже. Сумерки медленно заполняли неосвещенные комнаты первого этажа, а вместе с ними сквозь окна как будто проникали осенняя сырость, холод и безнадежная тоска.
Отдав горничной плащ и немного намокшую шляпку, Кристина сделала несколько шагов к лестнице и остановилась – на пороге белой гостиной стоял Эрик:
– Что случилось, мой ангел? – в его голосе прозвучало непритворное волнение. – Разбирательство затянулось? 
Прислуга уже скрылась в служебных помещениях.
– Эрик?! Ты здесь?
Обычно он приезжал не раньше десяти вечера, когда работающие в доме две горничные, садовник и повар уже отправлялись во флигель, а няня укладывалась спать наверху вместе с малышом Анри. Лебер попадал в сад через практически незаметную стороннему человеку калитку со стороны перпендикулярной бульвару улицы и заходил в дом через одну из служебных дверей.       
– Я жду тебя больше часа… Мишель был уверен в успехе. Что случилось?
Он уже стоял рядом и тревожно смотрел ей в глаза.
– Ах, Эрик! Все хорошо. Я не думала, что ты будешь здесь в это время, – ее лицо осветилось счастливой и в то же время смущенной улыбкой. – Я ездила в Оперу.
Лебер вздохнул с явным облегчением, порывисто обнял Кристину, на мгновение крепко прижал к своей груди, но тут же отпустил, взяв ее за руку:
– Идем в гостиную, здесь зябко. Я приказал разжечь там камин.
– Ты… как ты представился?
– Как хозяин дома. Я намерен повысить вам арендную плату, мадам!
В его ярких зеленых глазах плясали задорные смешинки, знакомая полуулыбка коснулась губ. Она почувствовала, как свернувшийся клубком глубоко внутри холод отступает, и все ее существо наполняется согревающим теплом его любви. Он был рядом, по-настоящему рядом. Она ощутила это всеми струнами ликующей души.
Воздух в натопленной гостиной благоухал тонким ароматом, Кристина оглянулась: на столике у окна стоял большой букет белых роз. Он не дарил ей цветы с тех пор, как она покинула свою комнату в Опере. Алые розы Призрака канули в прошлое, а преподносить ей другие он не мог заставить себя… до сегодняшнего дня.
– И какую же плату вы хотите назначить, господин граф?
– Самую высокую, мадам… Кристина, я прошу твоей руки. Ты согласна стать моей женой, мой ангел?
– Да, я согласна. Эрик, я…
Она смешалась и опустила взгляд, лучше сказать ему сразу:
– Я говорила с месье Андрэ… Понимаешь, каждый раз когда я бываю в Опере, на спектакле или на репетиции, со мной происходит что-то… Я словно раздваиваюсь. Я чувствую, что должна быть там, на сцене…
Слова иссякли. Что она могла еще добавить?
– Андрэ отказался принять тебя в труппу? – Кристине показалось, что в его тоне прозвучали жесткие ноты.
– Нет, – ответила она почти шепотом. – Он обещал мне контракт…
Кристина подняла голову, Лебер улыбался:
– Я очень рад, мой ангел.
– Ты не станешь возражать?
– Я?!
В первый момент он казался искренне изумленным и вдруг рассмеялся:
– Кристина, что пришло в твою головку? Неужели ты подумала, что, случайно получив титул, я заразился сословными предрассудками? Это замшелый аристократический дом наводит на тебя странные мысли… Мой ангел, поедем ко мне, – предложил он, – отпразднуем нашу помолвку. Прости, я чуть не забыл…
Лебер достал из жилетного кармана бриллиантовый перстень и аккуратно надел на тонкий пальчик Кристины.
– Я храню то твое кольцо…
– Я знаю, но пусть будет другое.
– Да.
От поцелуя она едва не растворилась в горячей волне нежности и неги, словно невинная девушка, впервые почувствовавшая прикосновение губ любимого. От былой усталости не осталось и следа, только ощущение легкости, восторга и счастья: ей хотелось петь, танцевать, летать, ехать с ним сейчас… все равно куда!
– Подожди немного, я переоденусь.
Она выпорхнула из гостиной и как на крыльях взлетела по лестнице. Кристина и думать забыла о недавней отстраненности и редких визитах Эрика. 

*     *     *