cray.gif
тяжела писательская ноша и членство в лит-клубах 

это жестоко))))

Ждём! Ждём!    Но всё равно, побыстрее бы))) А-то, интересно же, что там дальше, как там Эрик, собирается свою любовь остаивать как там Раульку, обреют и поджарят на медленном огне все-таки или нет  yahoo.gif

А у меня как-то все серединка на половинку. Половина главы написана. Половина нет  cray.gif и прям не знаю как её дописывать, всё выискиваю что-то, что не нравится. И поэтому всё затягивается. Мне надо закончить про его детство. А для этого надо вписать еще несколько моментов  cray.gif  прям ужас
Мне тоже иногда приходится разный материал изучать, книги там всякие. Рыться в них, выискивать   huh.gif

Да, это точно! Без этого никуда. Тем более, если замахнулась не на просто обычный сюжет, а с такими особенностями, где требуется допольнительная информация, ещё и история.Главное, это осилить, вот в чем дело! 

Тали
да это замечательно!!!!  Призрак вдозновляет!  heat.gif как ему и положено.
Мне хоть и далеко до настоящих писателей, и понимаю это, но все равно так хочется создать что-то своё. Тем более на любимую тему. И поделиться этим с другими, кто тебя поймёт  Даже подумать не могла об этом когда-нибудь)))

спасибо)) Тогда выкладываю, что есть 
А продолжение того, что последует в этой главе, будет уже в следующей объяснено))) Призрак уже совсем близок к началу новой жизни и опере 

хххх

Этим вечером ему совершенно не хотелось идти домой. Какой резон туда возвращаться, если тебя там не только не ждут, но и того хуже – совсем не рады видеть. Наверняка ставшая часто пить мать, там не одна. В темноте он чертил палочкой на пыльной дороге какие-то фигуры, и думал о чем-то своём. Его отвлекли голоса, доносившиеся откуда-то неподалёку. Из-за угла ближайшего дома вышли трое полицейских. По крайней мере, одного из них Эрик уже видел прежде. И без труда узнал. По голосу. Потому что  лиц в темноте было почти не разглядеть досконально. Один из них что-то громко и возмущенного говорил. Другие отвечали.
Эрик едва не выронил прутик из рук. Подождав, пока трое пройдут, и завернут за угол другого дома, он сорвался с места, побежал садами к дому своего старого товарища. В груди у него почему-то неприятно ныло. Почти болезненно билось сердце, в предвкушении недоброго. Он застал старика на дворе. У ворот.
- Они здесь были? – Раздраженно, еще на расстоянии спросил мальчик.
Старый сосед закряхтел и осел на землю. Эрик участил шаг и подбежал к нему.
- Пан Ицик, что с вами? Это были они? Что они сделали?
- Ничего. Ничего! Я сам виноват. – Тяжело дыша и из последних сил хватая воздух ртом, объяснил старик. – Я решил их не пустить уже на свой порог. Офицер так ругался, так ругался. О, хорошо, что твои уши этого не слышали. Они считают, что им всё позволено, что им можно вот так просто трогать старого еврея. Конечно, кто я для них? - Он закашлялся и замолчал. 
- Я позову кого-нибудь!
- Не надо, сынок! Ну подумай, чем они помогут? Это пройдет. Надо же, видимо, моё старое сердце уже истерлось. Сейчас полегчает.
- Врач! Вам нужен врач.
- Не нужен. – С трудом вздохнул старый еврей.
- Тогда, я принесу вам воды! Сейчас, подождите, хорошо?
Он вернулся спустя совсем немного времени. Неся ему воды. Присел над  стариком, и коснулся его плеча, окликнув. Но на этот раз он на него уже не смотрел…
Не чувствуя под собой ног, он добрел до дома своей матери. Как он пришел, он не помнил, дороги он не разбирал. Глаза застилали жгучие слезы.
Эрик забрался в свой угол, и больше не в силах противиться своим чувствам, зарыдал. Так сильно, казалось, он не плакал никогда. Едва наступило утро, он открыл припухшие от слез веки, надеясь, что все это было лишь страшным сном, кошмаром. Но ошибся, осознав, что все виденное вчера было реальностью. Казалось, ему больше не зачем было тут оставаться. В доме было тихо. Блеклые краски рассвета выдавали всю его неприглядность. Бесшумно ступая по половицам, он осторожно приоткрыл ширму, за которой находилась кровать его матери. Хотя, наверное, даже если бы он и шумел сейчас, Хельга все равно бы его не слышала. Она спала, шумно дыша, видимо, ей снился какой-то сон: глазные яблоки под опущенными веками подергивались. Распущенные спутанные волосы в беспорядке покрывали подушку и грудь. Одна ее рука бессильно свисала на пол, выронив бутылку.
Эрик с отвращением задернул цветастую ткань ширмы, и направился к выходу. Со вчерашней ночи в его голове внезапно родилась и не покидала до сих пор лишь одна мысль! Теперь он был настроен решительно, теперь ему было ровным счетом всё равно, что будет дальше с этим домом. Ему здесь не место. Его больше ничего не связывало ни с этим домом, ни с каким-либо ещё. Ему не хватало воздуха, ему было здесь нечем дышать. Он выбежал на крыльцо, поежился от утренней прохлады. Главная дорога манила его в неизвестность. В неизвестность, которая была так желанна и привлекательна…
Куда она могла его привести – он точно не знал. Да это было почти и не важно. Не все равно ли? Оказывается,  ощущение свободы было слегка пьянящим и таким необычным. За время пути есть почти не хотелось. Все это время столько мыслей занимало его голову, что на мысли о еде просто не хватало сил. Через пару дней он добрел до ближайшего большого города. Единственное, чего он боялся, выйдя на людное пространство, это того, о чем ему ни раз говорила мать, что люди будут излишне уделять внимание его виду. Но в людном порту его, казалось, мало кто замечал. Чумазый мальчишка почти не привлекал к себе внимания своим видом, как он ожидал. Если пробраться на корабль, то можно было бы покинуть это место. И уплыть куда угодно! Но для начала: ему было  даже не на что поесть. Хотя, еду можно раздобыть где-то поблизости, а не купить. И все равно, хоть какие-то деньги ему необходимы! Ему нужно переодеться. В нормальную новую хорошую одежду.
Долго раздумывать он не стал. Он быстро смешался с толпой людей, толкущихся на мостовой. Где-то поблизости разгружали корабль. А откуда-то с противоположной стороны доносился запах свежеиспеченного хлеба и другой еды. Он осмотрелся по сторонам, думая отыскать место, где можно было бы раздобыть поесть. В нескольких шагах на пристани спиной к нему  стояла хорошо одетая дама. По одежде и украшениям можно было понять, что она богата. Он видел ее в пол оборота. Кажется, она была ещё совсем не стара. Верхняя часть ее лица была скрыта под вуалью. К губам она прижимала маленький кружевной платок. Похоже, она была настолько погружена в свои собственные мысли, что ничего не замечала вокруг. Ее маленькая сумочка, слегка приоткрытая, беспечно висела у нее на руке. Это было весьма заманчиво. Почему бы и нет, если ей и дела нет до собственных денег. Он подошел к ней ближе, и скользнул пальцами по сумочке… Женщина вдруг обернулась, их взгляды встретились. Мальчика шарахнулся от нее. Но незнакомка успела схватить его за руку цепкими тонкими пальцами.
- Воришка? – Вдруг произнесла она. – Ловко! Думал, что я не почувствую? На кого работаешь?
- Ни на кого. – Изумленно, едва шевеля побелевшими губами, ответил мальчишка.
- Не лги мне.
- Я просто хотел…
- Что? Вытянуть у меня деньги из сумочки?  Как тебя звать? – С усмешкой  спросила женщина, с совсем неженской силой сжимавшая его запястье.
- Никак.
- Так не бывает. Хоть как-то тебя называют те, кто тебя окружает.
- А меня никто не окружает. И никак не называют.
- Тогда, есть имя, которым тебя крестили или нарекли родителей.
- А у меня нет родителей. – Он яростно дернул руку, и «жертва», не ожидая,  его отпустила.
Мальчишка схватился другой рукой за запястье, будто минуту назад на его руке сомкнулись кандалы.
- Не думай дергаться. Попробуешь сбежать, я закричу. - Остановила она его. – Позову полицию. Сдать тебя в полицию, хочешь?
Он отрицательно покачал головой, не двигаясь с места.
- Отлично. Так, значит, тебе захотелось моих денег?
- Нет. Мне надо просто что-то есть, пани. Только и всего. А ваша сумочка открыта, поглядите сами.
- Хорошо. Где твой дом?
- У меня нет дома.
- Значит, ты сирота?
Он положительно кивнул.
- Что с тобой произошло?
Мальчуган нахмурился. Женщина указала рукой, затянутой в золотистую атласную перчатку, на его лицо.  Ребёнок помрачнел, и встал в пол оборота.
- Не знаю. Я такой родился. И вообще, вам-то какое дело до  такого, как я?
- Ты хочешь есть?
- Да.
- Отлично. Знаешь что, сегодня у тебя будет ужин.
- Простите?!
- Составишь мне компанию сегодня за ужином?
- Пани, вы серьезно? – Ребенок едва не потерял дар речи.
- Я похожа на шутницу? – Теряя терпение, повысила она голос. – И мы сегодня же отсюда уедем. У тебя ведь никого нет. Или тебя здесь что-то держит?
- Мы? То есть, вы хотите сказать, что я поеду с вами, куда? И зачем? Пани, не отдавайте меня полиции, я умоляю. Я просто хотел добыть себе на пропитание. Самую малость. Поверьте.
- Им-то я тебя и не отдам.
Через несколько часов он был сыт, у него была новая одежда, и все-таки он совершенно не понимал, что движет этой богатой благородной дамой. А ещё через пару часов она приобрела два билета на корабль, и они были в каюте высшего класса. Она сидела, облокотившись на атласные подушки, и потирала ноющий висок. Дверь из соседней комнаты открылась.
- Какой ты  славный в таком виде. – Произнесла она, сравнивая его прежний вид и нынешний. – Иди, посиди со мною. Ну вот, совсем другое дело. Видишь, тебе так лучше!
- Не обязательно было покупать такую дорогую одежду.
- Ну почему, - сказала она таким тоном, будто бы перед ней сидел двух летний карапуз, и ей требовалось усмирить его плач. – Мне было приятно сделать этот подарок. – Она накрыла его руку своей ладонью, но мальчик попытался ее высвободить.
- Зачем? И тем более, зачем вы взяли меня с собою?
- У меня нет детей. – Её отчаянный голос производил на него впечатление.
- Неужели бы хотели иметь такого сына, как я?
Она лишь слегка приподняла уголки  пухлых губ в ответ на его вопрос.
- Разве ты  считаешь дурным то, что я помогла тебе? И скажи спасибо, что я не отдала тебя на растерзание полицейским. 
- Спасибо. Но у меня нечем вам заплатить за оказанную услугу.
- Ошибаешься. Есть. Но ничего особенного от тебя не требуется. – Она пригубила из бокала вино. – Ничего особенного, чего ты не умеешь делать.
Ему не верилось, что произошло чудо, и сердечная женщина, страдающая от бездетности, но имеющая, судя по всему, огромное состояние, решила приютить безобразного беспризорного, ещё и попытавшегося её обокрасть мальчишку. Но это было так соблазнительно, чтобы принять это за правду. По крайней мере, его ужин сегодня был настолько плотным и состоял из таких диковинных блюд, что ему казалось, он не захочет есть ещё несколько недель после проведенной трапезы. На нем был чистый дорогой костюм, соответствующий его росту и размеру, он был причесан и вымыт, и даже мог сойти на наследника какой-нибудь громкой фамилии. Под всем этим лживым блеском даже его внешний вид, казалось, несколько мерк,  и производил не такое ужасное впечатление. И впервые минуты осознания всего ему это нравилось. Чтобы там ни было – ему это нравилось! Но, так или иначе, за маской заботливой опекунши могла скрываться, преследовавшая свои цели, женщина. И эта мысль ни на секунду не покидала Эрика.
Больше всего на свете он ненавидел сказки. Ненавидел и не верил. Потому что сказки, придуманные странствующими менестрелями, столь далеки от действительности, потому что безжалостно обманчивы, давая неосторожным надежду на несбыточность, которой никогда не суждено стать реальностью.  Только в сказках бедная замарашка превращается в принцессу, только в сказках любовь прекрасной девы делает из чудовища красивого юношу, только в сказках какие-то неведомые силы останавливают старуху с косой, пришедшую за очередной жертвой, а матери чаще убиваются и горюют по своим потерянным детям, в чьей пропаже виноваты злые колдуны и волшебницы.
Но в жизни, на самом деле, все не так. Его мать, наверняка даже, не проронила ни единой слезинки с момента его исчезновения. Чтобы не произошло, вопреки всем стараниям он никогда не превратится в прекрасного юношу и не заслужит любовь красавицы, вызывая у окружающих лишь отвращение или неподдельный интерес к его странной необычной персоне. Смерть необратима, а эта дама совсем не похожа на принцессу. Она вообще весьма странная женщина.

хххх

Её звали Марта фон Майер, она была тридцати двух лет от роду, и в Марселе у нее было одно из её поместий, доставшихся с другим состоянием  в наследство от покойного мужа. Они прибыли в её дом рано утром, когда рассветный туман путался в кронах деревьев, затоплял близь раскинувшиеся луга.
- Марта? – Спускаясь по лестнице и зевая, их встретил высокий долговязый мужчина с редкими волосами до плеч. – Почему ты не сообщила о приезде. Мы тебя не ждали.
- Решила не предупреждать.
- О господи, кого ты притащила? – Удивленно воскликнул мужчина, заметив, что она не одна.
- Успокойся.  – Ровным тоном ответила женщина, по-прежнему держа руку на плече Эрика. – Этот мальчик мой гость. И будет им до тех пор, пока я не определю ему другой статус. Лучше пойди и принеси из экипажа мои вещи.
- Ты нашла себе очередную забаву на ближайшее время? – Когда мужчина, продолжая бубнить что-то себе под нос, оставил их наедине, Марта обратилась к Эрику: - На втором этаже у тебя будет комната. И не обращай внимание на Пьера. Он мой знакомый. И помогает мне в кое-каких  делах. Но  у него ужасный характер и пустая голова. Если тебе что-то понадобится, можешь сообщить мне. Так же, можешь осмотреться. А завтра рано утром мы съездим в одно место. Не думаю, что поездка тебя слишком утомит, но все равно, будь готов. Ах да, - добавила она, когда мальчик, было, собирался пройтись по коридору. Висевшие на стенах картины в позолоченных резных багетах, явно, привлекли его внимание. – Ты можешь называть меня Мартой. И никакой официальности.
Утром они отправились куда-то в экипаже, как и предупреждала Марта. Дорога была недлинной. Заняла не так уж и много времени. Марта делала вид, что дремала. Однако её полупрекрытые веки выдавали ее бодрствование и то, что она наблюдала за сидящим на противоположной стороне мальчиком, который всю дорогу провел глядя в окно.
- Проходи.
Марта открыла двери, ведущие в большой зал. Первое, что он увидел, так это уже знакомого мужчину,  которого он видел в первый день приезда в дом Марты. На нем были домашние брюки, белая рубашка, с засученными по локоть рукавами и жилет. Вокруг него стояло несколько детей. Им было не больше двенадцати. Один, видимо старший, безрадостно взирал на происходящее, а два других, чуть помладше, затравленно смотрели  на мужчину, который им что-то объяснял, жестикулируя руками с длинными тонкими пальцами.
- Попробуй снова. – В приказном тоне обратился он к одному из мальчишек.
Белобрысый мальчик, сидевший на полу, встал на ноги и подошел к темной фигуре, возвышающейся над ним. На самом деле, это было всего лишь чучело. Эрик присмотрелся. Обычное чучело не представляло собою ничего особенного. Оно было лишь опорой, на которой висел потрепанный черный, теперь уже почти серый, мужской редингот. Но была одна особенность. На рукавах, воротнике, краях карманов к нему были прикреплены маленькие колокольчики. Со всеми этими «украшениями» он выглядел неимоверно смешно.
Мальчишка скривился, обошел чучело вокруг, встал сбоку, поднял руку, и дотронулся до кармана. Колокольчик задрожал. До слуха находящихся в комнате донеслись легкие позвякивания. Ребёнок, вздрогнул и зажмурился.
- Какие же вы идиоты! – Выругался мужчина, и ударил «провинившегося» ребенка по лицу. Тот в потрясении упал на пол, и схватился за онемевшую от удара щеку, хныча.
Пьер обернулся на вошедшую Марту с Эриком.
- Мы пришли вас навестить. – Спокойно сказала Марта, подталкивая Эрика вперед. Ноги у того не двигались. Он стоял на своем месте, как вкопанный. – И кое-что показать.
- Что? Господи, Марта, эти олухи и без того утомили меня сегодня. Еще одного болвана, ещё и такого, нет, Марта, я не вынесу!
- Сначала посмотри. Сколько раз я тебе говорила – не спеши с выводами. – Женщина прохаживалась по залу. Эрик отчетливо слышал шорох ее юбки. - Покажи, что ты умеешь. – Обратилась она к Эрику.
- Что именно вы хотите увидеть? – Растерялся мальчик.
Она сняла с руки браслет, подошла к висящему на чучеле рединготу, и осторожно положила украшение в один из карманов.
- Достань его.
Эрик огляделся. Мужчина, что столь неприветливо встретил его, сложив руки на груди, и облокотившись плечом на стену, демонстративно закатил глаза. Будто бы заранее ожидая его яркий провал.
Он подошел поближе, и первым делом осмотрел приспособление, приподнял брови, и для интереса слегка тронул рукав редингота. По комнате раздался слабый звон.
- Пожалуйста, не утомляй нас ожиданием. – Наконец, сказала Марта.
Эрик закусил губу, и поднес руку к карману, в который Марта положила свой браслет. Ему безумно не хотелось этого делать. Кроме того, несколько человек и несколько детей, которые наблюдали за всем этим, нервировали его. Он ощущал себя странно. Однако его рука опустилась в карман, который оказался ещё и очень глубоким. Несколько пар детских глаз, пристально взирая на него, расширились от удивления. Ни один колокольчик не зазвенел. Он даже не покачнулся. Не издал ни малейшего звука. После того, как браслет оказался у Эрика в руке, он посмотрел на него, словно изучая каждый камушек, и бросил его Марте. Та поймала  браслет и поспешно защелкнула его на тонком запястье.
- Ну? – Обратилась она к мужчине.
- Невероятно. -  Затряс он козлиной бородкой. И все-таки, в его голосе до сих пор ощущался скепсис. – Это же просто уму не постижимо. Марта, экий фрукт! Я сейчас потеряю сознание от чувств. – Он издевался. – Ну, по крайней мере, он хорошо владеет руками, да. Поучитесь, идиоты! – Он ткнул пальцем в Эрика.
Марта, плавно покачивая бедрами, подошла к мужчине, и взяла его под локоть, что-то шепнув на ухо. После того, как она с Пьером удалились на несколько минут в соседнюю комнату, ребятня обступила Эрика. Мальчишка, который получил недавно увесистую оплеуху, дернул его за рукав:
- Послушай, как ты это делаешь? Пожалуйста, расскажи, научи нас! Пожалуйста! – С мольбой в голосе попросил он.
- Я не знаю. – Смешавшись, ответил Эрик.
- Не лги! – Вступил в разговор тот, что был постарше. – Ты, маленькое, мерзкое чудовище! Откуда ты такой? Ты специально молчишь. Ты только что так просто вытащил ее браслет из кармана. Ты должен знать, как это делается.
- Постой, не перебивай, пусть он нам расскажет! – Остановил его второй, делая характерный жест рукой, и прерывая его разговор.
- Это нельзя объяснить! – Пожал плечами Эрик. – Я толком не знаю… это выходит само собой.
Мальчишки, было, хотели ещё что-то спросить, но у них за спиной появилась Марта, и они, краем глаза увидев ее, отпрянули от Эрика, будто бы от вспыхнувшего пламени.
- Пойдем. – Мягко сказала женщина, протягивая ему руку.
После этого случая теперь в голове Эрика все невысказанные вопросы получили свои ответы. Всё было элементарно просто. Так вот, что в нём так заинтересовало Марту! Он был зол. Значит, никакой нужды в материнских чувствах она не испытывала. Всю дорогу обратно он промолчал. То, что Марта и ее друг – этот мерзкий Пьер, который дико не нравился Эрику - промышляли школой для воров, он теперь понял без труда. Конечно, она могла возлагать на него большие надежды, и все эти блажи, в которых он так неосторожен сейчас, ему придется отрабатывать после?
- Понимаете, пани Марта, - решился он на разговор лишь за ужином.
- Я же просила тебя! К чему все это. Марта. Ты можешь звать меня Марта! Пожа-а-алуйста!
Эрик колебался.
- Хорошо, Марта. Я понимаю, что вас привлекло. Вы, вероятно, хотите, чтобы я…
- Я ничего не хочу! – Марта взяла его руку в свою горячую ладонь, и сжала.
Ему стало больно. У него дрогнули брови. Но больше ничем он не выдал боли. Она ослабила хватку, но руку не отпустила. – Я пока ничего от тебя не прошу. Всё, что у тебя есть – твоё.
- Так не бывает. Вы ждете от меня определенной работы. И я ее должен буду выполнять.
- Даже если так, тебе не составит это никакого труда. Твои способности выше всех похвал. Тебе даже не надо тренироваться. Это так просто. Для тебя. Уверяю, - она протянула вторую руку, и погладила его по лицу, - поскольку мы с тобою друзья, - подмигнула она ему, - обещаю, мы придумаем для тебя что-то особенное. Ты ведь не похож на тех мальчишек, которых ты видел сегодня.
- Но я не хочу.
Она сощурила глаза. Проклятый мальчишка оказался куда норовистее, чем она ожидала.
- Я не хочу вытаскивать из сумок и карманов кошельки и часы. Марта, вы не понимаете, это так скучно. – Он вскочил на ноги. – Залезть в карман и вытащить его содержимое, это так просто! Это делают мои руки, но моя голова бездействует. Я хочу заниматься другим делом!
- Зачем тебе голова?  Твои руки – это главное. Не каждому даны такие руки!
Он разочарованно вздохнул.
- Нет, вы не понимаете.  Это похоже на дурное развлечение, и только.
Тонкие ноздри ее раздувались от гнева. Но она изо всех сил сдерживала себя, чтобы не сделать глупостей. Наконец Марта справилась с собой, и вернулась к тихому ровному тону: - Дорогой, развлечения будут потом. – Тихо сообщила она.
Эрик ее не понял. Этот их разговор закончился тем, что Марта уверила его в том, что не заставит сделать его ничего, что он не захочет сам.
Однако, тот образ жизни, который предложила ему Марта, был так похож на тот, о котором он втайне всегда мечтал. Он теперь не голодал, три раза в день ему и Марте в светлой столовой накрывали завтрак, обед и ужин, он мог спокойно передвигаться почти по всей части дома, заниматься, чем хотел. У него была большая  просторная комната, книги. Его не били, так, как поступили в тот день с другими детьми, кроме того, Марта пока вообще ни о чем таком  не заговаривала. В доме (как он понял, больше для украшения)  был потрясающий инструмент, на который он сразу же обратил своё внимание. Он неоднократно пробовал на нём играть, и как не странно, его не наказали за это. Марта наоборот, вставала у него за спиной, пока он играл, клала руки ему на плечи или гладила по голове. Его это отвлекало. Ему это ужасно не нравилось. Но это единственное, от чего он никак не мог скрыться в этом доме.
Марта поощряла его влечение к музыке, однажды утром она принесла ему папку с нотами. Это его  заинтересовало, и он на целый день, не отрываясь от своего занятия, засел за разбор нот. Он читал, рисовал, и даже принялся что-то конструировать. Возможно, все было не так и плохо? Иногда ему начинало казаться, что Марта, со своим желанием – вечно приласкать его – и правда, видит в нем сына. Ему так хотелось в это верить.
Это всё могло бы быть раем. Разве что… разве что иногда к нему приходили мысли – с какой стати чужая женщина заботится о нем так, как не заботилась родная мать? Но зачем его кормят, заботятся и присматривают, как  за поросенком, готовящимся на убой? Но иногда Марта выглядела такой заботливой и такой милой, что он, забывая обо всем, тянулся к ней, никогда не зная материнской ласки. По крайней мере, она никогда не указывала на его недостаток во внешнем виде. 
Однажды он проснулся посреди ночи, чувствуя над своим ухом чье-то горячее дыхание. Он не сразу понял происходящее. Ему снился дом Ицика, их вечерние уроки и разговоры. Ему было так хорошо, что  от вынужденного пробуждения он  разочарованно застонал.
- Я пришла пожелать тебе хороших снов… – Прижавшись щекой к его лбу, прошептала Марта.
- Что?
- Просто зашла к тебе. Навестить.
Влажная горячая рука женщины поползла вниз по его берду. Он резко вскочил, отпрянув от нее, забившись в противоположный угол кровати. Марта обессилено соскользнула на пол и  разочарованно скривила губы.
- Маленький глупенький дурачок! Будто я тебя съесть хотела. Чего ты испугался? Мать с тобою дурно обращалась, и никогда не желала сладких снов? – С непонятной усмешкой попыталась она успокоить его.
Она так исступленно и так настойчиво убеждала его в том, что всеми ее действиями движет необъятная нерастраченная материнская любовь, что в это мог поверить даже сам дьявол. Если бы ни один разговор, свидетелем которого ему довелось стать.
В ту ночь ему не спалось. Как он не пытался уснуть, сон не приходил к нему. Эрик тревожно ворочался в постели, вжимаясь головой в подушку, слыша стук собственного сердца. Он вышел из своей комнаты, и осторожно бесшумно ступая по вощенному паркету в коридоре, направился к лестнице. В гостиной горел тусклый свет. Вероятнее всего, от разожженного камина. Кому-то тоже не спалось. Подойдя поближе, он остановился, не заходя в зал.
- Не понимаю, зачем ты устроила весь этот цирк. – Услышал он голос Пьера. - Нет, он, конечно, способный парень. Я впервые вижу такое мастерство, других идиотов приходится учить месяцами, и все равно эти олухи с первого же раза выхода на улицу запускают свою руку прямо жандармам в карман, попадаясь им прямо в лапы. У этого есть голова, но, пусть он живет и работает со всеми остальными. Скажи, какого черта ты корчишь эту комедию с добропорядочной мамочкой?
- Погоди, - голос Марты был тихим и расслабленным, - он действительно может стать хорошим соперником всем твоим баранам, которых ты учишь. Мне нравится то, что мы делаем. Без этого я, должно быть, уже давно умерла бы от скуки. Кроме того, представляешь, какой тебе будет доход? Разве ты не к этому стремишься? Но меня это сейчас волнует во вторую очередь. Ты же знаешь мою слабость. Маленькую невинную слабость.  Он идеально подходит. Пусть он чуть-чуть подрастет, пока он еще совсем мальчик, и дико боится, ничего не умеет и не понимает, ну а потом… тебе достанется отличный профессионал, а мне, то, что я люблю. Уверена, мне понравится. Только нужно немного подождать. 
- Ах да, я же забыл, ты любишь убогих  сопливых молокососов! Такого у тебя ещё не было. Господи, как ты это терпишь? Должно быть, это отвратительно. И после этого я прикасаюсь к тебе, Марта!
Она засмеялась.
- Терплю я тебя. А они… по крайней мере, я получаю то, что не могу получить от тебя.
- Да, с одной лишь разницей. Бедолаги, кто бы знал, что их ждет потом.
Эрика едва не вывернуло прямо за дверью. Неудержимое чувство омерзения к самому себе охватило его изнутри, тошнотворным горьким привкусом встало в горле.
Он очень осторожно, стараясь не шуметь, вернулся обратно в свою комнату, забравшись с головой под одеяло. В ту ночь он так и не уснул. Последующий день он провел как в тумане, шарахаясь от каждого шороха, сшибая на своем пути, всё, что попадалось под ноги.
Вечером он  отворил окно в своей комнате и осмотрелся. Второй этаж был слишком высоким, чтобы прыгать. Можно было, если не убиться, то повредить себе что-то. Этот путь не подходил. Значит, оставался черный вход, которым чаще пользовалась прислуга или парадные двери. Ему было не жаль ни книг, ни фортепиано в главном зале, ни шикарной одежды. Следующей ночью, когда вся прислуга уснула, а Марта и Пьер, распив перед этим в честь какого-то события бутылку дорогого вина, поднялись к ней в спальню, он покинул её дом.
Никогда ещё побег не давался ему так трудно. Ему казалось, что он покидает саму преисподнюю. И в любой момент из-за любого угла может выскочить сам сатана. Его ноги становились ватными и подкашивались. По пути к освобождению он несколько раз наткнулся  сначала на какой-то гипсовый бюст, потом на высокую фарфоровую вазу. И лишь по счастливой случайности не опрокинул и не разбил их. Иначе, переполошил бы весь дом.
Дом Марты оказался в достаточно спокойной и безлюдной местности. Целый день его окружал лес. Потом поля. Ему пришлось приложить усилия, чтобы нос к носу не встретиться с какими-то крестьянами.
Он долго раздумывал, стоит ли выбираться куда-то в город, и что его может ждать среди людей в очередной раз? Тишина и покой леса убаюкивали его взволнованный разум. Настолько, что он несколько раз, было, решал остаться здесь. Нежелание встреться с людьми было слишком сильным. Единственное, что тревожило его: не будет ли Марта искать беглеца? Она вряд ли из тех, кто просто так отступает. Но, по крайней мере, здесь было легко запутать следы.
Он отыскал не очень глубокий ручей с чистой холодной водой. Присел, чтобы напиться и умыть лицо. Был вечер. Его внимание привлек непонятного происхождения красноватый свет, такой, какой бывает от огня. Чуть поодаль деревья становились реже, и взгляду представлялась открытая поляна. Вспышки костров слепили его, а если прислушаться, то можно было услышать громкие голоса. Там, за деревьями бурлила жизнь. Странно, там было какое-то поселение? Эрик насторожился. Любопытство накрыло его штормовой волной,  он поднялся на ноги, что бы осторожно подойти ближе. Яркие палатки и кибитки в свете огненных отблесков. Полусонные лошади фыркали, пережевывая сено, и устало били копытами. Гремя золотыми подвесками и серьгами, люди двигались от кибитки к кибитки, останавливались, переговаривались. Маленькие чумазые дети, гремя причудливыми игрушками, собравшись у костров, играли в какие-то свои игры.
Эрик решил, что кем бы они ни были, ему не стоит задерживаться. Он попятился назад, собираясь покинуть это странное место, как вдруг что-то пестрое мелькнуло у него перед глазами, свистя и издавая странные звуки. Он не успел даже отпрянуть, как это что-то стремительно  вскарабкалось по его спине, обосновалось на плечах, и, хохоча похожим на человеческий, но диковатым смехом расхохоталось, закрыв крошечными лапками ему глаза.
От испуга он чуть не закричал во весь голос. Сердце колотилось с такой силой, что грозилось разорвать грудь и выскочить наружу.
- Перестань! Ты кто? – Сдавлено прохрипел он, тряся головой.
Но маленький дьяволёнок цепко держался у него на плечах.
- Прекрати!
Он вскинул руку, и занес её за голову, чтобы потрогать эту ужасную бестию.  Существо зашевелилось и попыталось его укусить. Да, по ощущениям оно мало напоминало человека. Больше кошку или собаку. У него была шерсть, маленькие ушки и слюнявый рот, которым он ухватился за его палец.
- Ты, гадкое животное! 
Эрик схватил его двумя руками, и, превозмогая боль, потому что зверь начал царапаться, стащил его со своей головы. Два маленьких глазика, с виноватой ухмылкой, смотрели на него, пища. Маленькая обезьянка вырвалась у него их рук и прыгнула на землю. Так вот, кто это был. Обезьяна, одетая в цветастую курточку, скакала на траве и корчила забавные рожи.
- Так это была ты! – Он присел, чтобы её погладить, и только после этого рассмотрел у нее на шее ошейник с бубенчиком. Бубенчик легонько позвякивал всякий раз, когда животное совершало какие-то движения. – Ты принадлежишь тем людям, да? – Спросил он, гладя ее по голове. – Ты сбежала от них? Они плохо с тобою обращались?
Обезьянка подала тоскливый голосок, уцепившись за его руку. 
- Лови эту чертову животину! Где она?  - Услышал он глухой мужской голос неподалеку.
- Я её уже нашел. И, похоже, не её одну! – Прохрипел второй голос прямо над Эриком, и что-то тяжелое, похожее на сеть накрыло их с обезьяной-беглянкой сверху так быстро, что он даже не успел обернуться.
Когда он очнулся, раскинувшись посреди холодного, засыпанного колючей соломой пола, перед его глазами предстали толстые железные прутья. Тюрьма! Нет, это была не тюрьма. Это было хуже…