Глава XVII
(окончание)

*     *      *

– Нет, Эдмон, не провожай меня, – с трудом оторвавшись от поцелуя, Франсуаза отстранила пытавшегося удержать ее в объятиях Лефевра. – Я сама найду дорогу. До завтра…
Она быстро взбежала по ступенькам служебного входа, ощущая почти юношескую легкость в каждой клеточке тела, вытащила из ридикюля ключ, отперла дверь и скрылась за нею. Бывший директор Гранд Опера проводил ее восхищенным взглядом, не пытаясь стереть с лица счастливую улыбку. Постояв еще минуты три перед Оперой, Эдмон вернулся в карету, чуть поеживаясь от налетевшего порыва пронзительного декабрьского ветра. 
После свадьбы Мэг переехала в дом мужа, но Франсуаза не хотела принимать мужчину в своих апартаментах даже сейчас и каждый раз возвращалась к себе далеко заполночь, чтобы с утра быть как всегда на месте. Полутемные коридоры Оперы были пусты, нигде не скрипнет половица, не послышится звука шагов. Да и кому бродить в половине третьего утра возле гардеробных, мимо которых мадам Жири шла в жилую часть здания. Свернув к лестнице, она замерла на месте: черная тень бесшумно скользнула вниз по ступеням, ведущим в подвалы. Этого не может быть! Сердце бешено заколотилось в груди, кровь запульсировала в покрывшихся испариной висках. Ведь он умер! Умер кто? Франсуаза боялась думать о новом покровителе Оперы как о Призраке, от этих мыслей у нее начинала болеть голова. Но ведь на сцене в день премьеры «Дон Жуана» несомненно был… маэстро Лебер. Эту тайну своей бывшей воспитанницы и ее поклонника балетмейстер поклялась самой себе унести в могилу. Только зачем он снова разгуливает по Опере ночью?
Преодолевая душную волну нахлынувшего ужаса, мадам Жири медленно двинулась к лестнице и начала спускаться ступенька за ступенькой. Все ее существо отчаянно сопротивлялось, словно кричало: тебе не нужно туда идти! Но остановиться она не могла. Пролет, еще пролет, первый подвальный уровень, еще ниже. Здесь лестница заканчивалась, ее продолжение следовало искать за третьим складским помещением слева. Прижимаясь к стене и ступая на цыпочках, Франсуаза добралась до следующего поворота.
Неровные, словно приплясывающие отблески неяркого света вновь заставили ее остановиться – за поворотом кто-то медленно приближался. Мадам Жири уже готова была бросится бежать, когда свет перестал перемещаться, казалось, что его притушили еще больше или поставили фонарь на пол. Франсуаза тихо перевела дыхание и чуть расслабила непроизвольно сжавшиеся в кулаки ладони. До ее слуха долетел тихий шелест, как будто за поворотом коридора разворачивали бумагу. Набравшись храбрости, грозная метресса осторожно выглянула из-за угла.
Полусогнутая мужская фигура копошилась у начала ведущей в подземелье лестницы, ее движения порождали мечущиеся по стенам смутные тени. Длинные спутанные волосы, всклокоченная борода, наброшенный на нервно подергивающиеся плечи клетчатый шерстяной плед… Франсуаза в жизни не видела более гротескного и в то же время пугающего зрелища. Внезапно незнакомец что-то тихо забормотал себе под нос.
– Ангел Жюли, вы одна не покидаете меня в этой проклятой тьме… а она, она бросила меня… ха-ха… как когда-то бросила его… она – предательница… я поклялся… поклялся вам… пусть…
Мадам Жири вздрогнула. Человек разогнулся, подхватил фонарь и какой-то сверток, свет упал на его лицо.
– Пресвятая Дева Мария! – одними губами прошептала Франсуаза, ей и в голову не могло прийти, что бывший муж Кристины уже больше месяца скрывается подвалах Оперы.
А знает ли об этом Кристина? Судя по бессвязным фразам несчастного, еду ему передавала не молодая примадонна. Чувствуя слабость в ногах и неприятный холодок в спине, Франсуаза стояла, прислонившись спиной к кирпичной кладке стены не в силах пошевелиться, и смотрела на ссутулившуюся спину спускающегося по лестнице Рауля де Шаньи, пока свет его фонаря окончательно не скрылся в глубине подземелья. Сильно прикрученный газовый рожок на стене служил скорее маяком в океане тьмы, нежели средством освещения, и все же он позволил Франсуазе заметить непонятно откуда материализовавшуюся черную тень. Балетмейстер вовремя стиснула зубы и сдержала готовый вырваться из горла крик ужаса. На несколько мгновений тень задержалась у того места, где три минуты назад топтался бывший покровитель Оперы, затем скользнула в сторону и исчезла. Держась рукой за стену, Франсуаза добралась до ведущей наверх лестницы и опустилась на ступеньки.

*     *     *

Благодаря лекарствам и перевязочным материалам, найденным в условленном месте, ногу удалось вылечить. Но как она узнала? Поломав голову над этой загадкой, Рауль решил махнуть рукой на неразрешимый вопрос. В последующих передачах нашлось немало полезных вещей – подсвечник, приличный запас свечей, спички, фонарь, склянка с керосином, тарелка, столовый нож, вилка, графин из толстого стекла, стакан, теплые носки и даже кусок мыла. Что еще важнее, мадам Арвиль – как искренне считал де Шаньи – регулярно снабжала своего подопечного сигарами, коньяком и свежими газетами. О его дерзком побеге писали уже совсем мало, сегодня виконт обнаружил лишь небольшую заметку, где говорилось о том, что полиция предпринимает активные меры в связи с поимкой скрывшегося в неизвестном направлении убийцы. Активные меры! Рауль хрипло расхохотался и сделал большой глоток коньяка прямо из горлышка. Коньяк хорошо согревал, помогал кое-как переносить неудобства его нынешнего положения и справляться с липким страхом и приступами глухого отчаяния.
Он уже несколько «обжился», отыскав недалеко от воды сухое не слишком обширное помещение. Ящики служили сидениями и кроватью, зато он обзавелся настоящим столом, который ему удалось разыскать на незапирающемся складе старого реквизита. Стол немного пошатывался, но если на него сильно не опираться, стоял вполне устойчиво; разложив на нем провизию и газету, можно было очень неплохо поужинать, приобщаясь к последним новостям.
Обглодав куриную ножку, виконт вытер руки о край оконной занавеси, служившей покрывалом на его кровати, и перевернул страницу. Он внимательно просматривал криминальную и светскую хронику, некрологи и новости искусства. О Филиппе ничего не было слышно: во всяком случае дражайший кузен все еще жив. Несколько раз Раулю попадалось имя Кристины, еще чаще в прессе мелькал де Ларенкур. Вот опять… «Премьера в Гранд Опера». Де Шаньи сфокусировал зрение на слегка расплывающихся строчках: «… 20 декабря состоится премьера новой оперы выдающегося маэстро. Месье Этери Луи Лебер де Вутвиль, граф де Ларенкур представит на суд взыскательной публики постановку своего нового произведения, в основу которого был положен сюжет романа Гюстава Флобера «Искушение святого Антония». На генеральную репетицию были приглашены… Как стало известно, блистательная примадонна Кристина Дае не задействована в постановке, что вызвало некоторое недоумение у критиков. В то же время…»
Рауль раздраженно оттолкнул газету в сторону, отхлебнул коньяка, зажег от свечи лежавший на столе окурок сигары и растянулся на лежанке.