не знаю, столкнуться ли они с Эриком, но воспоминания о последней встрече покоя, как видишь капитану не дают. А ведь предупреждал его месье Умбре о последствиях владения сокровищем!

Что-то обязательно произойдет. И я даже приблизительно знаю что, но только очень приблизительно.

Валерьянки выпей, помогает! girl_crazy.gif  А спать нужно, завтра начинается рабочая неделя. Ох!

сравним потом.

***

Эрик замолчал и задумался на некоторое время. Ему не слишком хотелось вдаваться в воспоминания той поры. Он провел рукой по лицу, ощутил бугры и шероховатости кожи, и горькая усмешка скривила его губы. И когда воспоминания прошлого готовы были снова накрыть его удушающей волной боли и унижения, он почувствовал, как маленькая ручка крепко сжала его ладонь а, повернув голов, он увидел глаза и мягкую улыбку Мег. Она покачала головой:
- Не уходи один в свое прошлое, лучше расскажи мне.
Он в который раз убеждался, что она как будто читает его мысли.
- Хорошо, не пойду туда один, - сказал он, обнимая ее за плечи. – Пойдем вместе. Слушай.
Как и говорила мадам Жири, она на некоторое время выпустила Эрика из вида и почти ничего не знала несколько лет о его жизни. В этот промежуток и случилась встреча со Споцци. Месье Брюжо несколько раз пытался уговорить Эрика не зарывать свой талант в подвалах Оперы, и предлагал познакомить с лучшими преподавателями консерватории и музыкантами. И однажды уговорил и познакомил Эрика с профессором консерватории месье Травелье, который согласился заниматься с ним индивидуально. Профессор и ученик быстро нашли общий язык. И в один прекрасный день Травелье предложил Эрику поездку в Италию и курс при Миланской опере по классу скрипки. Так как денег у Эрика не было на тот момент, то профессор оплачивал все сам.
- Споцци с первых же дней невзлюбил меня, - продолжил Эрик. - Он был там лучшим студентом, но до моего появления. Сначала он сдерживался, но мои успехи становились все более явными. Мне предлагали еще на стадии обучения дать несколько концертов в Милане. Я носил маску и очень боялся появляться на публике. Но один концерт я все же дал и город тогда заговорил о молодом таинственном музыканте в маске. Это было довольно трудное испытание для мои нервов. Споцци отошел на второй план. От злобы и зависти он изводил меня насмешками по поводу моей маски и тем, что я скрываю под ней. Он  имел определенное влияние среди студентов и многие из них также начали распространять разные глупые слухи и открыто насмехаться надо мной. Несколько раз нас разнимали, я не выдерживал, мы дрались. В одной такой драке он пытался сломать мне пальцы.
Эрик снова замолчал не несколько секунд. Потом он рассказал, что в такой постоянной борьбе прошел год и на заключительном концерте курса Споцци устроил жуткое представление. Струны на скрипке Эрика были подрезаны и лопнули, больно поранив ему лицо. А сам Споцци, выбежав на сцену и сделав вид, что собирается ему помочь, снял с него маску и развернул лицом к залу. Громкий смех и улюлюканье нанятых Гвидо людей и его друзей из числа студентов сделали свое черное дело.
- Я стоял  на сцене ошарашенный болью, кровь текла по лицу. А вокруг хохотали,  и Споцци кричал: «Дьявольское отродье, неужели ты думаешь, что сможешь с таким лицом выступать на сцене! Здесь тебе не балаган!». Это было выше моих сил. Я вернулся в Париж, в подвалы Оперы. Профессор Травелье пытался связаться со мной через Брюжо, но… я уже никому не верил, - закончил свой рассказ Эрик.
Некоторое время они ехали молча. Мег думала о том, что человеческая злоба и зависть на долгие годы лишила мир удивительного гения и заставила ее любимого так много страдать. Сколько раз еще отголоски прошлого будут напоминать ему о людской ненависти, не давать спокойно жить. Но он сильный, ее любовь, он многое может перенести, а она будет помогать ему, поддерживать и любить, любить, любить! И она крепче прижалась в его плечу и почувствовала, как он сжал ее в своих объятиях. В этот момент Эрик думал о том, что любовь этой женщины действительно сделала его сильнее, заставила отступить прежние страхи и призраки прошлого. Он хотел быть с ней рядом постоянно, оберегать и защищать ее, и любить, любить, любить!
Когда они остановились у дома мадам Жири, дверь им открыла сама Франсуаза и, увидев футляр со скрипкой, удивленно приподняла бровь.
- Ты решил устроить нам концерт, - с иронией спросила она.
- Почему бы и нет, - в тон ей ответил Эрик. Последнее время они почти все время перебрасывались ироничными замечаниями, а иногда и колкостями. Что-то все время не давало Франсуазе покоя.
- Мама! Прошу тебя, оставь этот тон, - с нажимом сказала Мег. – Дядя здесь?
- Да, он в саду, - ответила мадам Жири и обратилась к Эрику. – Так когда вы собираетесь пожениться?
- Вот, что тебя беспокоит, Франсуаза? Не волнуйся, именно об этом мы сейчас и поговорим.
Они все вместе вышли в сад, где за накрытым к чаю столом сидел Антуан де Боне, наслаждаясь тихим летним вечером.
Эрик достал из кармана меленькую бархатную коробочку и вынул изумительное кольцо.
- Любимая моя, - сказал он. - Прошу тебя возьми это кольцо, и давай обвенчаемся в начале сентября. Ты не передумала?
- Нет, Эрик, я не передумала, - серьезно ответила Мег и одела кольцо на палец.
- Будем считать, что официальная помолвка состоялась, - констатировал де Боне. – Поздравляю, племянница, поздравляю, месье Крувель. К этому времени, думаю, все ремонтные работы в вашем доме будут уже закончены.
- Ты попросишь отца Бернара нас обвенчать? – тихо спросила Мег. Эрик кивнул.
Когда уехал Крувель, Мег набросилась на мать.
- Скажи мне, чем ты все время не довольна? Что тебя беспокоит?
- А вот это! – сказала мадам Жири, подавая дочери конверт.- Кристина вернулась в Париж.
- И что с того? Ты думаешь, что Эрик все же не забыл ее?
- Я очень, очень хочу верить, что Эрик любит тебя, моя детка, но я очень боюсь, чтобы он не сделал тебе больно.
Мег развернула письмо. Кристина сообщала, что они вернулись в Париж, подробно описывала свое свадебное путешествие по Италии, и спрашивала о том, что нового в жизни Мег. Однако, не высказывала желания с ней встретиться. Мег призадумалась, что же ей отвечать. С одной стороны она бы и хотела поделиться своей радостью, но с другой, что же она расскажет бывшей подруге? Да и мать подлила масла в огонь. Спокойствие ее души было нарушено.

***

- У вас все в порядке со связками месье. Я не знаю, что вам еще сказать и не знаю, какое лечение вам назначить. Я не вижу никаких препятствий для  того, чтобы вы снова могли петь.
Эрик сидел в кабинете врача в клинике, куда ему посоветовал обратиться месье Барбье. Как-то в разговоре Эрик обмолвился, что потерял голос.
- Но что же мне делать?
- Право, затруднюсь ответить. Скажите, а каковы были обстоятельства, при которых голос у вас пропал? Не случилось ли это после какого-либо сильного потрясения?
- Вы правы, доктор, потрясение было. Но прошло уже довольно много времени. И если вы говорите, что связки совершенно нормальные, то что может быть причиной?
- Я могу только предполагать, месье Крувель. Возможно, это реакция на события, в этом все дело. Возможно, вам нужно обратиться к психиатру, который даст вам более ценный совет, чем я.
- Вы хотите сказать, что все дело в моей голове?
- Я не специалист. Мой коллега, месье Дарель, хороший психиатр. Вам лучше поговорить с ним. Простите, больше я ничем не смогу быть полезен, - врач развел руками.
- Благодарю вас, доктор. Я воспользуюсь вашим советом и переговорю с месье Дарелем.
Эрик вышел из клиники и медленно пошел вдоль улицы.
«Все дело в моей голове. Конечно! Но я не могу обращаться в Дарелю, мне придется ему рассказывать все, что произошло. А это совершенно невозможно. Что же, на пении можно поставить крест? Голос ангела больше не будет звучать… Жаль. Видимо это плата за мою новую жизнь».
Ему стало грустно, он шел, не оглядываясь по сторонам, и не заметил, что вышедший из дверей  небольшого магазинчика Гвидо Споцци медленно пошел вслед за ним. Через несколько минут Эрик вошел в свой дому на улице Сент-Оноре.
«Так вот где ты обитаешь, урод!» - злобно подумал Споцци. – «Этот дом слишком хорош для тебя. Весь этот мир слишком хорош для тебя!».
Он постоял несколько секунд у ограды развернулся и быстро пошел в обратном направлении.
Несколько комнат в доме были уже отделаны, хотя в других все еще продолжались работы. Эрик прошел в свой кабинет, скинул сюртук и взял скрипку. Грустная, рвущая сердце мелодия разнеслась по дому. Рабочие, которые заканчивали отделку помещений остановились. Они не раз уже слышали как играл хозяин, но сейчас его скрипка пела о такой тоске, звуки были столь печальны, что даже их суровый и грубый бригадир уронил слезу.
Мелодия смолкла, Эрик опустил смычок и несколько минут еще стоял посередине комнаты. Он пошел сегодня к  врачу, ничего не сказав Мег. И теперь он решил, что ничего не скажет о том, что вряд ли она сможет услышать его пение. Если не произойдет снова что-то из ряда вон выходящее. Даже не будучи психиатром, можно было догадаться, что, если сильное потрясение лишило его возможности петь, то возможно, сильное же потрясение сможет вернуть ему эту способность. Но ему совсем не хотелось никаких потрясений.
Он тряхнул головой и спрятал скрипку в футляр. На столе лежала целая кипа писем, которые ему предстояло прочитать. Одно из них он вскрыл первым. Метр Сюльпис сообщал, что ему все же удалось получить некоторую информацию о родственниках  матери Эрика. Под Безансоном проживал Мартен де Гонгвиль, который был последним прямым потомком этого рода по мужской линии.
«Что ж, можно будет заехать сначала в Безансон, а потом в Лион по делам фирмы. Лежанс все время твердит, что поездка в Лион необходима. Правда не слишком то мне хочется сейчас покидать Париж» - Эрик даже поморщился. Ему действительно не хотелось уезжать. Последнее время он совершенно не мог представить себя без Мег. Право, если бы не этот ремонт в доме, то они поженились бы гораздо раньше. Он с трудом переносил ее отсутствие рядом с собой. И часто, занимаясь делами, не мог дождаться минуты, когда как мальчишка будет спешить на встречу с ней. Вот только уже пару или тройку дней в ее глазах появилось беспокойство. Отчего, Эрик не мог понять, а на его расспросы она только улыбалась и отвечала, что все в порядке. Франсуазу было бесполезно спрашивать о чем-либо, она говорила, что ничего не замечает и отсылала его к Мег. А де Боне искренне не знал, что бы это могло значить.
Даже разговор с отцом Бернаром ничего ему не прояснил.
- Говорят, мой мальчик, что перед свадьбой девушки иногда нервничают и ведут себя странно.
- Боже! Святой отец! Она не из этой категории. Здесь  другое. Ее беспокоит что-то! А меня беспокоит, что я не могу этого понять.
- Может быть, ты преувеличиваешь?
- Нет, я чувствую, что после того вечера, когда я подарил ей кольцо, что-то произошло.