***

Из Безансона Эрик и Лежанс отправились по делам фирмы в Лион, где получили известие о том, что в Марселе умер месье Барбье. Незадолго до этого он уехал в свой родной город, сказав Эрику, что хочет перед смертью побывать там, где родился , где был молод и счастлив. Лежанс и Эрик отправились в Марсель, куда успели как раз к похоронам. Пришлось написать Мег о том, что он задерживается из-за этого  с возвращением.
Смерть Барбье была как порвавшаяся ниточка, связывающая Эрика с детством и отцом. Оставшись один на кладбище, он еще долго стоял над свежей могилой, оплакивая старика. А вернувшись в этот день в гостиницу не пожелал ни с кем разговаривать и встречу с метром Сюльписом, который тоже приехал на похороны Барбье пришлось перенести на следующий день.
Ближе к вечеру, когда уже начали опускаться сумерки, Эрик решил пойти в дом своей матери, где она прожила последние годы. Небольшой дом окнами выходил на море. Но в нем давно уже никто не жил и внутри пахло пылью и сыростью. Эрик ходил по полупустым комнатам, не совсем понимая, зачем он сюда пришел. Его внимание привлек необчной работы резной секретер, но в нем ничего не было, все бумаги его матери Барбье забрал отсюда. Но нечаянно нажатая пружина открыла потайной ящичек, в котором Эрик обнаружил небольшую записную книжку. В сумеречном свете уходящего дня Эрик разобрал, что это был дневник его матери. Он зажег огарок свечи и углубился в чтение.
Дневник был старый, времен молодости Беатрис де Гонгвиль и заканчивался периодом  ее замужества и рождения ребенка. В основном это были записи повествующие о том, как Беатрис хотели выдать замуж за одного из ее кузенов. Она писала о том, что страшно боится этого из-за того, что в той ветви рода рождались мальчики с изуродованными лицами. Впечатление от увиденного ею в детстве портрета Жоффруа де Гонгвиля было тягостным, он испугал ее. И теперь, когда ей нужно было выходить замуж, все детские страхи возникли вновь, она была как будто одержима безумным страхом, что у нее может родиться изуродованный ребенок. Но Беатрис почему-то твердо верила в то, что если она выйдет замуж за кого-нибудь другого, то этого не случиться. В этот период за ней начал ухаживать Ален Крувель. Она приняла его ухаживания, вышла за него замуж и прервала всякие отношения со своими родственниками, уехав с мужем в Руан. Но последняя запись в дневнике была для Эрика ужасной: «Он родился, и я готова убить его. Ничего нельзя изменить!!!! Это злой рок. Он ужасен. Я ненавижу его».
Эрик был раздавлен. Все, что произошло за последние дни, навалилось на него страшной усталостью. Он заснул, сидя за столом, на котором догорала свеча, уронив голову на руки. Утром его разбудил сильный стук в дверь и яркое солнце, заливавшее комнату. Потянувшись и размяв затекшее тело, Эрик впустил Лежанса, который обеспокоился его отсутствием в гостинице и догадался, где его искать. Эрик выглядел измученным, в глубине его зеленых глаз затаилось страдание. Он попросил Лежанса подождать, разжег камин и бросил в огонь дневник, стоя над ним и следя, чтобы не осталось ни одного не сгоревшего кусочка.
- Продайте этот дом, Лежанс, - мрачно сказал он. – Продайте его за любую цену и как можно скорее.
Не оборачиваясь, он  вышел из дома и отправился в гостиницу, где его ждал метр Сюльпис, чтобы огласить завещание Барбье. Старик все оставил Эрику за исключением небольшой суммы , которую он отписал церкви Св.Себастьяна здесь, в Марселе, где он был крещен. Эрик выслушал молча,  коротко поблагодарил метра Сюльписа и попросил передать Лежансу, что уезжает немедленно.
Он так устал от своего прошлого, которое все время настигало его, не давая свободно дышать, опуская в темные глубины страдания и ненависти. Единственный человек, который мог его оттуда вытянуть, была Мег. И он рвался к ней всей душой и всем сердцем, желая ее любви, ее близости, нежности и поддержки. Он уже знал, что, вернувшись в Париж, не будет дожидаться сентября, а обвенчается с ней в ближайшие дни.

***

Темной августовской ночью пьяный капитан как обычно бродил по своему огромному дому, проверяя все замки и затворы, придирчиво осматривая все закоулки и шарахаясь от теней. У него вошло в привычку сопровождать эти обходы проклятьями в адрес всех и вся и особенно зловредного месье Умбре. Теперь к этому еще примешивалось и бормотание по поводу Споцци, которого он заподозрил в излишней любопытности.
Спустившись в подвал к своему тайнику, он прежде открыл его, проверив, все ли на месте, а потом опять запер и закрыл потайную дверь. Поднявшись наверх, он услышал какой-то звук, обернулся и увидел перед собой несколько человек в масках, на него смотрело дуло пистолета. Все его самые страшные опасения сбылись. В дом забрались грабители. На капитана напал столбняк, а один из грабителей сказал:
- Ну что, ты меня не ждал?
- Ты… ты кто? – спросил ошалевший де Бре. – Ты не Умбре… Или..? Какого черта? Что тебе нужно? Я ничего тебе не отдам!!! Это все мое, мое!!!
Грабители двинулись на де Бре. Он сначала отступил на несколько шагов, а потом побежал, оглядываясь на своих преследователей.
- Отдашь!!!! Я все у тебя заберу!!! – звучал вслед ему голос.
- Нет!!! – взвыл де Бре. – Не получишь ничего! Я убью тебя!
Он уже вбежал в большой каминный зал, где на стене висело оружие, уже протянул руку за одним из кинжалов, но под ногой поехал ковер. Де Бре не удержался, упал, ударился о каминную решетку и больше не двигался.
Грабители склонились над ним и казались озадаченными таким поворотом событий.
- Гвидо, да он мертв! – сказал один из них.
- Глупости! – раздался голос Споцци. – С чего бы это ему быть мертвым? Он претворяется. Ксав, вставай, мы пошутили.
- Он умер, говорю тебе! Смотри, кровь.
Маски сняты и над мертвым де Бре стояли Гвидо Споцци и еще трое его приятелей. Злосчастный капитан ударился виском, и смерть его была мгновенной.
- Что нам делать, Гвидо? Нужно, пожалуй, уходить отсюда поскорее, а то еще слуги проснуться, вызовут полицию.
Но было уже поздно. Слугу разбудил шум и крики, он увидел, что твориться в доме, вмешиваться не стал, а послал своего сына в ближайший полицейский участок. В тот момент, когда шутники хотели покинуть дом, путь им преградила полиция. Это был очень неприятный момент для Споцци. «Такой скандал погубит мою карьеру», - промелькнула у него мысль при виде стражей порядка. Он попытался улизнуть другим путем, но его догнали, скрутили руки и все четверо были доставлены в полицейский участок, а в дом де Бре приехал следователь.

А все к тому и шло, одному нужно было меньше пить, а другому меньше шутить.

С превеликим трудом!!!!

Ну, а какое настроение может быть после таких событий? Любой бы очумел, а тут еще опять маманька про себя напомнила...

Romantic Angel
мерси за комплимант!

Это радует, мне очень трудно было выйти на более или менее логичное и приемлемое объяснение.
А этим двоим дружкам уже достаточно козни строить и кипеть от злости. Хотя Споцци еще жив...

Dahlia
спасибки, тронута...

Так ведь говорил же ему Эрик, предупреждал, что это сокрровище его угробит... Ведь не поверил же, а вот результат. Хотя Эрик больше так, для острастки сказал, думая, что это тамплиерский клад.

знаешь, а я не собиралась ее оправдывать ни в своих ни чьих-либо других глазах. Даже в глазах Эрика она не получила оправдания. Но объяснение он получил.

мне кажется, любое объяснение к лучшему.

Я и имела в виду Эрика, а не нас. Для того, чтобы принять како-либо решение нужно получить какое-то объяснение приосходящему и сделать те или иные выводы. Так что именно для Эрика это к лучшему.

***

Эрик вернулся с Париж в день, когда все газеты сообщили о смерти Ксавье де Бре и аресте в связи с этим итальянского скрипача Гвидо Споцци. Поезд пришел рано утром, но его желание увидеться с Мег было настолько сильным, что он, не заезжая домой отправился прямо в предместье. И мысли не возникло у него о том, что заявляться в шесть утра даже к своей невесте не слишком то хорошо. Он подумал об этом только, когда его экипаж остановился у дверей дома мадам Жири и рука, потянувшаяся за веревкой, дверного колокольчика опустилась.
«Я, скорее всего, напугаю их столь ранним приходом. Я разбужу Мег… Франсуаза будет злиться и ворчать. Я совершенно не подумал о них. Только о себе. Мне было плохо и все должно быть подчинено именно этому», - размышлял Эрик, отвернувшись от двери и собираясь пойти к отцу Бернару и подождать в монастыре. Но раздался звук открываемой двери, и на пороге появилась  горничная Жюли.
- Ой, месье Крувель, вы вернулись? Но еще очень рано и мадам Жири еще спит. А мадемуазель нет дома.
- Как нет? – опешил Эрик. – А где же она?
- Не знаю, месье, ее уже три дня как нет. А мадам мне ничего не говорила… Простите месье, я иду на мессу, не хочу опаздывать. До свиданья.
Жюли ушла, а Эрик все еще стоял несколько оглушенный тем, что услышал. У него внутри все похолодело. Он с такой силой дернул веревку колокольчика, что оборвал ее, а звонок издал сильный и какой-то несуразный звук. Через несколько минут дверь открыла Франсуаза.
- Эрик?! Ты что творишь? Почему так рано?
- Я только что видел Жюли, она сказала, что Мег уже несколько дней не живет дома, - еле сдерживаясь и задыхаясь проговорил он.
- Войди, - сказала Франсуаза и закрыла дверь. – Мег у своего дяди, успокойся. Она живет там с того дня, как ты уехал. Я не возражаю, что ей сидеть здесь и скучать, там она хоть видится с подругами, может развлечься.
- Франсуаза, перестань ненавидеть меня из-за Мег, слышишь? Я ее люблю и не причиню боли, - у Эрика несколько отлегло от сердца, минуту назад он уже начинал думать все самое худшее.
- Эрик, я слишком хорошо тебя знаю. В своем эгоизме ты достигаешь совершенства. Ты прилетел сюда в такую рань с какой стати? Соскучился? Захотелось ее видеть? Ну, конечно!!! Ведь это ТЫ соскучился! Ведь это ТЫ хочешь ее видеть немедленно по приезде!!!
Он посмотрел на Франсуаза измученным взглядом.
- Прошу тебя, не нужно упреков в мой адрес. Прости, что побеспокоил, - он повернулся и вышел на улицу. На душе было как-то скверно, он не очень понимал от чего.
«Если я еще перебужу всех в доме де Боне, это, пожалуй, будет слишком. Стоит все же заехать домой», - подумал он, садясь в экипаж. На бульваре Распай к экипажу подбежал мальчишка-разносчик, Эрик купил утренний выпуск газеты и узнал о смерти злосчастного капитана и аресте своего давнего неприятеля.
«Не могу сказать, что эта новость меня огорчила», - хмыкнул он про себя. – «Однако подробностей здесь никаких нет. Что еще за странное совпадение? Эти двое, получается были знакомы? Два сапога – пара».
Только очутившись дома он почувствовал, что голоден. Позавтракав и переодевшись Эрик понял, что ехать к Мег, все же еще рановато. Он сел к роялю, мелодия то появлялась, то исчезала. Он отрывался от клавиш и записывал ее, пальцы снова касались инструмента и снова бумага запечатлевала на себе всю прелесть рождающейся музыки. От этого процесса Эрика отвлек слуга, принесший утреннюю почту. Конверт с казенным штемпелем привлек внимание Эрика, он вскрыл его в первую очередь. Следователь по фамилии Шамбони просил господина Крувеля прийти для выяснения некоторых обстоятельств дела, касающегося смерти Ксавье де Бре. Эрик был несказанно удивлен и встревожен. Быстро собравшись и захватив повестку, он отправился на улицу Вожирар. Теперь уже было необходимо увидеть не только Мег, но и ее дядю адвоката.
Антуан де Боне был несказанно рад Эрику, а уж о его племяннице и говорить не приходилось. Адвокат оставил их наедине на некоторое время. Эрик обнял Мег с такой силой, что она чуть не задохнулась.
- Не хочу больше ждать, - прошептал он. – Не хочу ждать до сентября. Давай поженимся на этой неделе. Я измучился без тебя, не могу больше.
- Что-то случилось? Почему ты вдруг решил так?
- Эта поездка … Много всего произошло, - и Эрик рассказал своей невесте обо всем, что случилось с ним за эти дни.
Мег слушала молча. Мысль о том, что он даже не спросил, что происходило с ней здесь без него больно царапнуло по сердцу.  Он говорил сейчас только о своих переживаниях, ждал ее поддержки, ждал участия и тепла. И так все время их знакомства. Или она преувеличивает и сейчас в ней говорит легкая обида? Или его не очень интересует, что происходило с ней? Как она была напугана, растеряна, как тосковала без него? Но он ведь не знает. Или не хочет знать? Эти мысли проносились в голове девушки во время рассказа.
В какой-то  момент Эрик остановился и заметил, что Мег погружена в себя.
- Ты не слушаешь меня?
- Что? Нет, слушаю…
- Что происходит, радость моя, ты чем-то расстроена, напугана? Прости я действительно ужасный эгоист. Я не спросил тебя ни о чем и вот уже больше получаса мучаю рассказами о собственных переживаниях. Скажи мне, прошу тебя… - он поцеловал ее так нежно и страстно, что слезы, которые уже были близко, полились у нее из глаз. Мег прижалась к своему любимому и всхлипывая рассказала о ее встрече с де Бре и Споцци.
- Мег, любимая, все прошло, прошло, это уже никогда не повториться.
- Почему ты так думаешь? Они теперь объединятся против тебя…
- Нет, не объединяться. Поздно. Капитан умер, сегодня об этом сообщили газеты.
В этот момент в комнату вошел де Боне, держа в руке утреннюю газету.
- Вы слышали новость о смерти капитана?
- Да, дядя, Эрик только что сказал мне, - ответила Мег, вытирая слезы.
- Уж не по этому ли делу хочет видеть меня сегодня следователь? – сказал Эрик, доставая и показывая де Боне полученную повестку.
- Я пойду с вами, месье Крувель. Что-то мне не нравится этот вызов, - объявил адвокат.

Эрик эгоист достаточно в большей степени, чем любой другой человек. Это не отнять. Мадам за дочь переживает, чего уж не ясного. А Мег тоже понятно. В какой-то момент даже самой любящей и все понимающей женщине хочется не выслушивать проблемы любимого, а рассказать о своих. Вполне естественное желание.