Вообщем так, теперь я буду кричать "только не бейте!"...

***

На следующий день Антуан де Боне повез сестру и племянницу в свой дом в предместье Вал-Флери. Он предполагал поселить их там, а впоследствии, оформив все бумаги передать его в собственность Франсуазе. Поэтому сразу после позднего завтрака был заложен экипаж, и все трое двинулись в путь. Как Мег так и ее дяде не терпелось узнать дальнейшую историю Эрика. Поэтому дорогой они заставили мадам Жири продолжить свой рассказ.
Живя в Париже при Опере, как и все ученицы балетной школы, она ничего больше не слышала об Эрике. Прошло три года. События ночи побега начали тускнеть в памяти. Она танцевала в кордебалете, и начала работать с младшими девочками в школе как помощник репетитора. Это отнимало много времени, но доставляло удовольствие. Балетмейстер театра месье Жири, тогда обратил на нее внимание как на педагога и во всем ее поддерживал.
Эрик появился в ее жизни снова совершенно неожиданно.
Как-то вечером она столкнулась с ним в темном проулке рядом с Оперой. Она страшно перепугалась, когда от стены отделилась фигура и сделала несколько шагов по направлению к ней. Но Эрик назвал ее по имени, и на место страха пришло удивление. Он просил ее о помощи, просил спрятать его. Франсуаза,  не раздумывая долго, привела его в полуподвальный этаж Оперы, где находилась часовня. Он только повторял: «Мне нужно спрятаться, мне нужно спрятаться». Рассказ о его злоключениях поверг ее в полное изумление.
Через полгода после того, как они их расстались, на стройке погиб месье Крувель под обвалившимися лесами. Ужас был в том, что Эрик находился в это время с отцом и видел все собственными глазами. Тогда на стройке он втихоря, думая, что его никто не видит, снял свою маску. Рабочий, крепивший леса, которого Эрик не заметил, засмотрелся на него и сделал роковую ошибку. Худшее мальчика ожидало дома, когда мать вне себя от горя обвинила сына в отцовской гибели и назвала его убийцей. Она совершенно измучила мальчика  и довела его этими обвинениями и постоянными упреками до нервного срыва. Ее ненависть к сыну все возрастала, она не могла его больше видеть и отдала в приют. О жизни в приюте Эрик Франсуазе не рассказывал. Но, прожив там больше года, он не выдержал и убежал. В течение нескольких месяцев он прятался, скитался, просил подаяние. Пока не попал в  цыганский балаган с которым добрался до Парижа. Хозяин использовал его уродство как хорошую приманку для публики. Но мальчишка оказался строптивым и дважды удирал. Оба раза его ловили и  под конец посадили на цепь. Человек жадный и жестокий хозяин часто избивал Эрика под смех и улюлюканье не очень разборчивой публики. Мальчик промолчал о том, как ему удалось избавиться от цепи и убежать после очередного представления на окраине Парижа. Единственно, к кому он мог прийти в этом городе, была Франсуаза.
Так началась его жизнь в подвалах. Он доверял Франсуазе, но всегда прятал свое лицо. Вообще старался скрываться в самых темных закоулках. Даже еду она часто оставляла ему на условленном месте, а он забирал ее потом. Но со временем, он начал с ней общаться. И однажды спросил, как можно раздобыть скрипку. Они вместе забрались на склад старых музыкальных инструментов. Найденная там скрипка нуждалась в починке и настройке и Франсуаза обратилась с просьбой к театральному настройщику. Старик Брюзо отреставрировал инструмент. Эрик снова стал играть. Потом Франсуаза узнала, что он познакомился с Брюзо, который когда-то был хорошим музыкантом, и тот взялся заниматься с мальчиком. Прошло время, Эрик превратился в юношу, о котором старик Брюзо говаривал, что такого таланта он еще не видел и не слышал на своем веку. Но сколько бы он не уговаривал Эрика показаться лучшим столичным музыкантам, тот не соглашался, сразу захлопывая свою раковину. Своей резкостью, иногда даже необузданностью Эрик пугал Франсуазу, но она поражалась, с какой невероятной одержимостью он занимается музыкой. Однажды, когда она оставила ему ноты в их тайнике, она нашла там свой портрет, нарисованный углем. Это было совершенно необычное произведение, немного гротескное, но невероятно привлекательное. Невозможно было оторвать глаз от резких изломанных линий, которые сливались в единое целое, передавая, казалось бы самые потаенные черточки ее характера.
И однажды, находясь неподалеку от мастерской Брюжо, Франсуаза услышала потрясающее пение. Такого голоса ей не приходилось слышать. Он завораживал, возносил к небесным высям, заставлял трепетать и плакать. Осторожно приоткрыв дверь в мастерскую, она увидела поющего Эрика и ошеломленного старика Брюжо. Тогда она поняла, что этот юноша действительно гений. Они на пару с Брюжо попытались уговорить его показаться консерваторским педагогам, но Эрик отказался в довольно резкой форме. Она не понимала, почему он отказывается, он стоял на своем и оба выйдя из себя сильно поссорились на глазах у Брюжо. После того как Эрик ушел, старый мастер сказал: «Уж не влюбляешься ли ты в этого юношу, девочка, не приведи бог? Он гений, безусловно, гений, но со странностями…». Вот тут то Франсуаза поняла, что они уже не дети и, если она позволит себе хоть малейшее чувство в отношении Эрика, то вся ее жизнь может пойти наперекосяк. Их дальнейшие отношения ограничились с тех пор только письмами, а через некоторое время месье Жири сделал ей предложение и она его приняла.
- Собственно, это все, - закончила свой рассказ мадам Жири. – Много лет я практически ничего о нем не слышала. Несколько раз он присылал мне записки, но как он жил и где я не знаю. И  потом он появился уже вместе со слухами о Призраке Оперы. А это уже другая история, я бы даже сказала другая игра, трагическая.
Они подъехали к небольшому особняку. Садовник, который следил за домом, открыл им дверь. Антуан де Боне показал дом, за которым был большой, тенистый сад примыкавший к монастырской.
- Итак, мои милые дамы, вот ваш дом, если вы не возражаете. А я буду счастлив приезжать к вам из города. Я редко жил здесь, моя адвокатская практика требует постоянного присутствия в городе. Но по воскресеньям, уж не обессудьте, буду вам надоедать. В ближайшие дни я выправлю все бумаги на дом на твое имя Франсуаза.
Мадам Жири была растрогана и отвернулась, смахнув непрошенную слезинку.
- Дядя, ты так добр к нам, - поцеловала его в щеку Мег. – Мне очень здесь нравится!
- Жак, - позвал садовника де Боне. – Пожалуйста, наймите кухарку и горничную, через два дня мои сестра и племянница переедут сюда.

Angel-Jane
Спасибо. thank_you2.gif

Тали, спасибо!

Все-таки не дотянула... Замучалась совсем. Отец в это время под лесами стоял, стройку инспектировал.  Все рухнуло вместе с рабочим. Понимаю, что он сам нарушил технику безопасности - "Не стой под лесами!".
А у мамашки и раньше крыша по поводу Эрика с самого его рождения ехала, вот и доехала до нелепых и дурацких обвинений. На почве этой смертушки возненавидела сынка-урода окончательно. Вот такая подоплека.
По тексту это не слишком понятно, да?

Отредактировано marina (2007-08-07 23:48:32)

Папашка все же хзотел его к делу приобщить, вот и брал его иногда с собой, правда редко. Понимал, что у сына явно другие способности, потому и на скрипке парень в детстве занимался. Вот такое трагическое стечение обстоятельств!
Вообщем все умерли!

***

Эрик жил в монастыре уже две недели. Голос в полной мере не вернулся к нему, хотя он очень на это надеялся.  Понемногу связки все же восстановились, и он мог говорить уже не шепотом. Но петь… Он понимал, что петь, не сможет. Отец Бернар дважды предлагал отвезти Эрика к врачу, но он отказался.
Впервые, за многие годы, чувствуя себя физически здоровым, он не хотел ничего делать. Он мог часами лежать в своей келье или бродить по монастырскому саду. Как-то заглянув в церковь, он долго стоял у органа, на котором когда-то играл, но так и не притронулся к клавишам.
Сегодня он сидел в маленькой часовенке в дальнем конце сада, куда раньше не заходил и смотрел невидящим взором на алтарную стену. И вдруг понял, что перед ним находится нечто необычное. Взгляд сфокусировался на большом распятии. Он сначала не понял, что именно странного в этом распятии и с минуту пытался уловить ускользающий момент. И вдруг… Невероятно! Распятие было без креста! Луч солнца попал в окно, и создалось совершенно фантастическое зрелище. Вырезанное из дерева тело Христа с распростертыми руками как бы парило в проеме стрельчатого алтарного окна. Столь необычного изображения Эрик не видел ни разу. Он закрыл глаза, но странное распятие отпечаталось в его памяти, и он почувствовал непреодолимое желание нарисовать увиденное. Эрик почти бегом преодолел монастырский двор и  ворвался в библиотеку, где на него поднял удивленные глаза отец Бернар.
- Друг мой, что случилось? Вы чем-то встревожены?
- Мне нужна бумага, я должен это нарисовать, - быстро проговорил Эрик, оглядываясь в поисках листа.
Отец Бернар достал с полки довольно большой лист желтоватой бумаги и подал Эрику, с нескрываемым любопытством смотря на него. Эрик был явно захвачен какой-то мыслью. Монах впервые видел его таким.
- Уголь, уголь, отец Бернар, или что-нибудь, чем можно рисовать…
Францисканец вышел в соседнюю дверь, ведущую в мастерскую, и принес несколько угольных палочек для рисования.
Эрик секунду, другую стоял, склонившись над листом бумаги, а потом быстро начал рисовать. Через несколько мгновений на листе появилось распятие из часовенки, но нарисованное в какой-то особой манере, немного резковато, но завораживающе. Но главное, что поразило францисканца, это восхитительное ощущение света и тени на рисунке. Оторвав взгляд от рисунка, отец Бернар посмотрел на Эрика. Тот стоял, закинув измазанные углем руки за голову, закрыв глаза и улыбаясь совершенно блаженной улыбкой.
- Это возможно, возможно! Не все потеряно! – Эрик раскинул руки и закружился по библиотеке, глаза его светились. – Видите, отец мой? Смотрите, смотрите, я думал, что никогда уже не смогу… Я хочу рисовать!
- Благослови вас Бог, - просиял монах. – Я попрошу брата Жака купить вам еще бумаги. А краски и уголь есть в мастерской.
- Спасибо, спасибо! – воскликнул Эрик и вышел из библиотеки.
Священник долго смотрел на оставленный рисунок, а потом от всей души поблагодарил Бога за жизнь, которая снова возвращалась к этому, как видно много испытавшему боли и страданий, человеку.
Ощущение счастья и начала чего-то нового не оставляло Эрика весь вечер, с этим волнительным ощущением он заснул.
А на утро проснулся с желанием рисовать и что-нибудь делать еще. Брат Жак отправился в Париж по делам и обещал к вечеру вернуться и привезти бумагу. Отец Бернар отправился на требы, так что ждали его тоже только к вечеру.
Помогая братьям доставать из старого глубокого колодца воду с помощью ведра и веревки, Эрик подумал, что пожалуй, этот способ устарел и отнимает у людей слишком много времени и сил. «Я столько понастроил механизмов, которые мешали людям, почему бы не попробовать сделать что-то, что облегчит их труд?», - усмехнулся он про себя. Через час были готовы расчеты и чертеж удобной и оригинальной лебедки для поднятия воды. Еще через несколько часов, прибегнув к помощи монахов, Эрик соорудил эту лебедку над колодцем. Возвратившиеся настоятель и брат Жак не могли прийти в себя от изумления, а Эрик, страшно довольный собой, забрал привезенную бумагу и отправился в мастерскую, где при свете нескольких свечей  прорисовал всю ночь и заснул там же на широкой скамье.
Следующий день был ознаменован тем, что отец Бернар предложил Эрику поучить рисованию детей из приюта, который был неподалеку. При слове «приют» у Эрика внутри все перевернулось, а лицо исказилось гримасой боли.
- Простите, мой друг, боюсь, я сказал что-то задевшее вас, - смутился францисканец.
- Когда-то моя мать отдала меня в приют, и это было  не самое приятное место… - медленно произнес Эрик. – Я не готов сейчас дать вам ответ, отец мой.
Монах увидел, как он помрачнел и понял, что поторопился.
- Ничего, друг мой, ничего, я подожду.
- Дайте мне время, как-нибудь я расскажу вам о моей жизни, - сказал Эрик.

***

Мать и дочь Жири перебрались в свой новый дом и начали обустраиваться. Мег, занимаясь домашними делами, не переставала думать об исчезнувшем Эрике.  Она тосковала и желание отыскать его не оставляло девушку. Правда она совершенно не понимала,  в каком направлении нужно вести поиски.
Пару раз она ездила в Париж и бесцельно бродила вокруг обгоревшей Оперы. А когда дядя привез газету, в которой было объявлено о свадьбе виконта де Шаньи и Кристины Дае, и Мег узнала, что они находятся в поместье близ Шартра, она решила написать подруге письмо. Мег предполагала, что Эрик все же может отправиться за Кристиной и сделать попытку расстроить этот брак. Она поздравила Кристину, рассказала об изменениях в собственной жизни и расспросила подругу о том, что происходило с ней, с тех пор как они расстались.
Через некоторое время она получила от Кристины ответ. Та довольно коротко написала, что свадьба была в поместье, не слишком пышная, что через несколько дней они уезжают в Италию и что она безмерно счастлива с виконтом. Все. Никаких подробностей. Мег показалось, что таким кратким письмом Кристина хотела дать ей понять, что любые воспоминания о происшедшем ей неприятны. Похоже, Эрик там не появлялся. 
Мег вспомнила, что мать рассказывала о старике Брюжо, но и это был тупик, так как Брюжо умер лет десять назад. Антуан де Боне по настоянию Мег осторожно расспрашивал своих знакомых в полиции о ходе расследования пожара в  Опере. Но никаких сведений о человеке, носящего имя Призрака Оперы, полиции добыть не удалось.
Но в одно из воскресений Антуан де Боне привез интереснейшую новость.
- После твоего рассказа, Франсуаза,  я долго мучился мыслью, что фамилия Крувель мне знакома. И я понял почему. Пару лет назад мой коллега метр Сюльпис занимался делом о наследстве. Сейчас я разузнал все подробности.
Мег слушала дядю, затаив дыхание, мадам Жири с не меньшим интересом.
Два года назад умерла мать Эрика. Доля Крувелей в фирме должна была перейти к единственному наследнику Эрику Крувелю. Пока вдова Крувель была жива, она не желала разыскивать исчезнувшего сына, но после ее смерти компаньон Крувеля и его старый друг Барбье решил разыскать Эрика через своего поверенного месье Сюльписа. Эти розыски зашли в тупик, но месье Барбье настаивает на их продолжении, так как очень болен и видимо, скоро умрет. Своих детей у него нет. Он считает, что если сын его компаньона жив, то он должен получить наследство.
- Фирма в хорошем финансовом состоянии, у нее прекрасный управляющий, да и денежная часть наследства Крувеля достаточно велика, чтобы жить безбедно, - продолжил де Боне. – Я не удивлюсь, если и месье Барбье составил завещание в пользу Эрика Крувеля.
- Что же, дядя, есть хоть какая-то зацепка, где его искать?
- Пока никакой, племянница. Ваш Эрик и вправду как призрак, все время куда-то пропадает и никаких следов. Но он богатый наследник. Месье Сюльпис будет его искать всеми возможными способами, я же чем смогу посодействую ему в этом. И мне кажется, что ты сестра должна рассказать метру Сюльпису, то, что знаешь об Эрике Крувеле.
- Ты хочешь, чтобы я рассказала еще кому-то о том, что он Призрак Оперы? – насторожилась мадам Жири. – Но не повредит ли это Эрику? Я и так уже сделала одну оплошность, рассказав о нем виконту. Видите, к чему это привело.
- Дядя, может быть, ты займешься его поисками сам?
- Это не принято в наших кругах… - с сомнением произнес де Боне.
- Но ты же не отбираешь у  своего коллеги его хлеб. Если тебе удастся разыскать Эрика, ты просто расскажешь метру Сюльпису о результатах поиска, - с воодушевлением говорила Мег.
- Я займусь этим только ради тебя, племянница, - вздохнул де Боне.
Надежда на то, что Эрик может быть найден затеплилась в душе Мег. Она повеселела и даже согласилась на то, чтобы поехать с дядей на один из званных танцевальных вечеров. Поскольку Мег не вращалась в обществе, она смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Но только до первого приглашения на танец. Она была легка и грациозна и на нее сразу же обратили внимание многие молодые кавалеры. Один из них капитан Ксавье де Бре был особенно настойчив, и она трижды за вечер танцевала с ним.
Когда настало время возвращаться домой, он попросил у нее разрешения нанести визит. Мег было все равно, она осталась равнодушной к капитану и вряд ли смогла описать его внешность, если бы ее спросили. Но из вежливости дала согласие. Если бы она тогда знала, какие события последую за этим, она бежала бы от него как от огня.

vendy5
Спасибо!  thank_you2.gif
Я тоже надеюсь, что он споет.
Но береги платки и глаза!

Сайонара
Все может быть... derisive.gif

vendy5
Сайонара
Angel-Jane
девы, спасибо за внимание!
thank_you2.gif  thank_you2.gif  thank_you2.gif

***

С присущей ему порывистостью и одержимостью Эрик рисовал все, что видел вокруг. Картинки монастырской жизни, небо, сад, людей из предместья, которые приходили в монастырь на мессы. Много лет он рисовал только эскизы декораций и костюмов, иногда портреты. Сейчас ему нравилось переносить на бумагу простые строгие линии монастырских строений и воспроизводить нежные оттенки весеннего неба гораздо больше, чем самые пышные и роскошные оперные декорации. Сделав несколько очень хороших акварельных рисунков, он предложил отцу Бернару продать их на весенней ярмарке, которая должна состоятся через месяц.
Весна, свежий воздух, солнце действовали на него пьяняще. Но вечерами он иногда сидел в келье, глубоко задумавшись над своим будущим или вспоминая прошлое. Во сне он часто видел Кристину, которая приближалась к нему, чтобы поцеловать, но в последний момент, отпрянув, в ужасе убегала. Эти сны выводили его из равновесия и злили. Тогда он старался уходить с головой в какое-нибудь дело.
Через некоторое время, после того, как Эрик соорудил колодезную лебедку, отец Бернар спросил, не мог бы он придумать что-нибудь с системой отопления в монастыре. Печи, которые сейчас обогревали жилые помещения, были старые, тепла  давали мало, но дров съедали сгорало огромное количество. Эрику только этого и было нужно. Он с такой скоростью придумал новую систему отопления, что настоятель только диву давался. Наняли рабочих и, следуя чертежам и указаниям Эрика, приступили к работам, предполагая за лето все закончить.
Много времени он проводил в монастырской библиотеке, пытаясь читать труды святых отцов, но душа его не откликнулась на то, о чем они писали. Смирения в его сердце не было, а любовь не принесла ему блаженства. У него было много претензий к Богу, он не находил ответа на вопрос, почему в его жизни было столько страданий и слез и не было радости, о которой говорили святые. Но все же кое-что зацепило его. Читая жития Франциска Ассизского, он наткнулся на рассказ о работе братье в лепрозории. Один из прокаженных, проклинал всех, оскорблял, издевался над братьями. В результате монахи не выдержали и перестали за ним ухаживать. Франциск пришел к нему сам, приветствуя его пожеланиями мира и покоя. Но прокаженный пришел в ярость. Увещевания Франциска, его слова о терпении только распалили больного и он начал кричать, что монахи не служат ему как должно. Франциск, ответил, что он сам будет служить ему и сделает все, о чем тот попросит. Прокаженный сказал, что хочет, чтобы Франциск его вымыл, потому что запах его тела стал противен даже ему самому. Святой мыл его и молился об исцелении. Бедняга прокаженный был так поражен и  растроган этим простым действием, что внезапно почувствовал, что его любят, и, забыв о своей боли,  заплакал. Сердце несчастного оттаяло, а язвы на теле зажили. Эрику было трудно поверить в то, что проказа была исцелена, но что-то в этом рассказе его тронуло. Он часто ощущал себя прокаженным и отверженным в этом мире, искал и не находил, того, чья любовь могла бы дать его сердцу мир и покой.
На дальних полках он раскопал старинные чертежи монастыря и кое-какие записи о его основании. По этим чертежам значился подземный ход, который начинался в крипте под храмом.  «Подземные ходы – это, конечно, твоя стихия, Эрик», - сказал он сам себе. «Снова в подземелье тебя тянет. Может, хватит?».
Когда он показал чертежи отцу Бернару, тот удивленно ответил, что ни о каком подземном ходе ничего не знает, а в крипте нет никаких дверей.
- Позвольте мне самому проверить, отец мой. Честно говоря, я не знаю, чем может быть полезен этот ход, но мне просто любопытно. Ведь для каких-то целей он создавался?
- Друг мой, вы и меня заинтриговали. Я бы и сам не прочь узнать, что за тайные ходы есть в этом монастыре. Любопытство – большой порок, но и великий дар, данный человеку, - подмигнул ему отец Бернар.
Вместе они внимательно осмотрели все стены и закутки крипты. Опытный глаз Эрика и кое-какие намеки, найденные им в документах помогли им вскоре обнаружить тайную дверь. Она была так хорошо скрыта, что никому и в голову не приходило, что она существует. Однако Эрику пришлось повозиться, пытаясь найти рычаг, который ее открывал. Он проверил все камни вокруг двери, нажимал на них, пытался повернуть, но ничего не происходило. И Эрик подумал, что механизм мог от старости и сырости испортиться. Пока он обшаривал стены, отец Бернар присел отдохнуть на скамью.
- Друг мой, посмотрите, не это ли мы ищем, - позвал он Эрика, указывая на часть каменной резьбы на одной из колонн.
Эрик наклонился, посветив свечой, и увидел на одном из камней знак – две ладони, держащие пучок горящих веток.
- Возможно, отец мой, - ответил он и с силой нажал на камень. Долю секунды им показалось, что ничего не произойдет. Но раздался скрежет и, обернувшись, они увидели, что потайная дверь начала открываться.

Dahlia
Спасибо! thank_you2.gif
А насчет голоса - я знакома с людьми, которые от нервного перенапряжения теряли голос. Мне показалось, это можно использовать.

Отредактировано marina (2007-08-11 20:41:42)