Angel-Jane
спасибо!

Ты знаешь, о том, что мадам Жири на Призраке заглюченная мне показалось сразу после первого просмотра фильма. Так что эта идейка у меня давно в голове засела.
После появления акварели капитану будет совсем сложно.
Спасибки!  thank_you2.gif

Тали
Де Бре личность неприятная, но выясняется это не сразу. Но Мег девушка стойкая, отмашется.  К тому же он ошибся в выборе букетика!

Ну не знал он, что девушку тошнит от красных розочек! А разузнать, какие она цветочки больше любит, самомнение индюшачье не дает возможности. Раз красная роза символ страсти, значит нужно девчонку этим символом и доканывать, ничего другого в голову ему и не приходит. Тонкости нет, подхода, голова не тем забита... Чтоб ему...

Тали
тяга к деньгам и тяга к приключениям - это пожалуй как две неизлечимые зависимости. И та и другая приводит к какому-нибудь тайному кладу...

Тали
сижу и смеюсь, мой Эрик голос потерял, денег нет, жить в сущности негде, музыка не пишется, но мимо подземелья пройти не может...

Это точно! Главное, чтобы кто-нибудь на тормоз не нажал...

кто их знает? Никогда не знаешь, что вдруг будут вытворять твои персонажи...

***

Ближе к вечеру, когда отец Бернер исполнил все свои монастырские обязанности он встретился с Эриком в библиотеке.
- К чему привели ваши исследования подземного хода, друг мой? - заинтересованно спросил монах.
- Это подземелье, видимо когда-то было устроено масонами, святой отец. И похоже уже давно не использовалось. Но механизмы дверей в хорошем состоянии из-за того, что там почти нет сырости, - ответил Эрик. – Два ответвления от основного коридора ведут в соседнее поместье, один выход в сад через садовый павильон, другой, похоже, в сам дом. Кому принадлежит это здание, вы знаете?
- Кажется какому-то парижскому адвокату. Я не помню его фамилии, но знаю, что он всего лет десять владеет этим домом, а до этого дом принадлежал какому-то аристократу, если не ошибаюсь. Но точнее все это можно узнать у префекта, что я и сделаю в ближайшее время.
- Есть еще кое-что интересное, - и Эрик рассказал францисканцу о своей давней встрече с масонами, и своих соображениях по поводу тайных знаков, виденных им тогда и теперь в подземном ходе,  стараясь как можно меньше сообщить подробностей  своей прошлой жизни.
- Сокровища тамплиеров? – с сомнением произнес отец Бернар. – Эта легенда за много веков обросла всевозможными слухами, в которые не слишком верится. Но про масонский след этой истории я слышу впервые. Вряд ли эти сокровища располагаются именно здесь. Но ради сохранения спокойствия в монастыре, ради того, чтобы не смущать души братьев, я прошу вас все оставить в тайне и если вы намерены дальше продолжать свои поиски в подземелье, действовать как можно осторожнее и незаметнее. Тайные клады всегда слишком большой соблазн для людей. Я же постараюсь найти в церковных архивах сведения о том, какую роль играл монастырь во всем этом.
- Хорошо, святой отец, я обещаю, что мои путешествия в подземелье никому не будут известны. На это я мастер, - усмехнулся Эрик.
- Что довело вас до жизни в подземельях Парижа? – как-то очень обыденно спросил монах.
Эрик готов был вспылить, и даже вскочил со скамьи, но отец Бернар удержал его за руку, и от этого прикосновения возмущение улетучилось. Он снова опустился на скамью и неожиданно для себя самого начал рассказывать о своем детстве, об отце, который страдал из-за уродства сына, но любил его, о матери, которая тоже страдала, но так и не смогла его полюбить. Он говорил, как ему приходилось все время скрывать свое лицо, как мать старалась спрятать его от людей. Все чем он тогда жил – это вниманием отца и музыкой. Он плакал, вспоминая о смерти отца, а потом с безумной яростью  рассказывал о своей жизни в приюте, о постоянных насмешках и издевательствах мальчишек, о грубости воспитателей, их равнодушии ко всему, что происходит, о всепоглощающем желании скрыться, убежать, исчезнуть. Но самым страшным испытание тех лет было его полное отлучение от музыкальных занятий. Его скрипку в приюте сломали, и это было как  смерть дорогого ему человека.
С горечью и болью слушал монах  рассказ о его существовании в цыганском балагане и о том, как мальчишке удалось оттуда убежать, чуть не придушив до смерти хозяина этого ужасного заведения. С удивлением он узнал, что перед ним сейчас изливал душу сам Призрак Оперы, невероятные слухи о котором доходили даже до его монастыря. Они не заметили, как наступила ночь. Эрик выложил францисканцу  множество подробностей о своей жизни в подвалах театра, о том, как ему было трудно там выжить, но зато он был избавлен от насмешек и издевательств, и музыка была с ним, она помогала ему. Священник был потрясен откровением о любви, ревности и предательстве, о страсти, излившейся в музыке гениальной оперы. Зеленые глаза Эрика, то светились счастьем, то сверкали яростью, то были полны печали и боли. Он поведал о том, как не мог без отчаяния видеть страх и отвращение в глазах той, кого полюбил, кому отдал столько сил и нежности, как,  дойдя почти до последней черты, отпустил ее. Как в полном одиночестве думал, что наконец умрет и все прекратиться, но этому не суждено было случиться, а он в довершение все душевных мучений потерял голос. И под конец Эрик признался в том, как ушел от той, которая кричала ему о своей любви. Ушел, боясь поверить, что его может полюбить женщина таким, какой он есть. Ушел, чтобы опять скрыться, унося свой страх и лелея свою боль.
Отец Бернар смотрел на этого удивительного человека, измученного людьми и самим собой, перенесшего столько страданий, но наделенного столькими талантами, и видел глаза мальчишки, жаждущего тепла, ласки и участия.
- Мальчик мой, хвала милостивому Богу, что сердце твое умеет страдать и любить,- сказал священник, положив руку на голову Эрика. – Ты обязательно найдешь свое счастье или оно найдет тебя.
В этот момент лицо Эрика, освещенное мягкой улыбкой,  было прекрасно.

Тали
спасибо! thank_you2.gif

Думала об этом, но пока не знаю.

Angel-Jane
пасибки!

Да-а-а! Глаза необычные, как и сам Эрик!